В свои шестьдесят два года она выглядела гораздо моложе многих женщин в свои сорок: всегда с аккуратной прической, ухоженными ногтями и ярко-розовой помадой на губах.
Жалобы на состояние здоровья появлялись у нее выборочно — исключительно в те моменты, когда требовалось привлечь внимание или попросить денег.
На следующий день, как и обещал Иван, они отправились к свекрови.
Татьяна не испытывала желания ехать, но решила, что стоит встретиться с этой женщиной лицом к лицу.
Возможно, Лидия Васильевна не догадывается, что сын отдал последние накопления?
Может, она считает, что у них есть лишние деньги?
Свекровь встретила их в шелковом халате, источая густой аромат духов.
Квартира была завалена вещами — казалось, она собирается уехать на год, а не всего на три недели. — Ой, Татьяночка, деточка! — театрально прижала руки к груди Лидия Васильевна. — Большое вам спасибо!
Иван заметил, что это они вместе решили сделать ему такой подарок.
У меня такой золотой сын и понимающая невестка.
Она сделала паузу, ожидая ответной вежливости.
Татьяна стояла в дверях, не снимая обуви. — Лидия Васильевна, вы в курсе, что это были все наши сбережения?
Мы копили на машину.
А теперь на счету ничего не осталось.
Иван за спиной Татьяны предупредительно зашипел, но свекровь даже не подняла бровь.
Только снисходительно улыбнулась, поправляя прядь волос. — Ой, что ты такое говоришь, «все»?
Деньги — дело наживное.
Сегодня нет, завтра появятся.
А здоровье матери не купишь.
Когда у тебя появятся собственные дети, ты поймешь.
Да и зачем вам новая машина?
Сейчас столько пробок, только бензин тратить.
А мне врач сказал — жизненно необходим горный воздух.
Иначе — инвалидность.
Ты же не хочешь за лежачей свекровью утку выносить?
Удар был нанесен с мастерством.
Татьяна сжала губы. — А еще, Татьяночка, — продолжила Лидия Васильевна, переходя к главному, — мне нужен новый купальник.
И халат для процедур.
Старый весь поношенный, стыдно перед людьми.
Иван обещал добавить немного «карманных».
Ты же не против?
Там экскурсии, водичка, дополнительные массажи.
Татьяна медленно повернула голову к мужу.
Он усердно рассматривал узор на обоях. — Иван? — Ну, мам, я же говорил… сейчас у нас туго… — пробормотал он. — Ой, перестань притворяться! — махнула рукой свекровь. — Вы оба работаете, детей нет, куда вам тратить?
На еду и коммуналку?
Я же не миллиона прошу.
Пятьдесят тысяч мне хватит на первое время. — Пятьдесят? — у Татьяны перехватило дыхание. — Лидия Васильевна, у нас до зарплаты осталось десять тысяч на двоих.
На две недели. — Ну, займите у кого-нибудь! — раздраженно фыркнула свекровь. — Что ты, Иван, жену свою угомонить не можешь?
Стоит, торгуется, как на рынке.
Матери на лечение жаль!
Стыд какой.
Я тебя растила, ночами не спала, а теперь на массаж выпрашивать приходится?
Иван покраснел, шея покрылась пятнами.
Он схватил Татьяну за локоть и потащил в коридор. — Перестань меня позорить! — прошипел ей на ухо. — Иди в машину.
Я сейчас разберусь. — Как разберешься?
Кредитку распечатаешь? — Татьяна вырвала руку. — Если ты дашь ей еще хоть копейку из нашего бюджета, Иван, я не отвечаю за свои действия.
Иван молчал, выталкивая ее за дверь, а потом вернулся к матери.
Татьяна спустилась вниз, села в их старенький «Форд», который завелся только с третьей попытки, чихая и дергаясь, и уставилась в лобовое стекло.
По стеклу медленно ползла муха.
Она ощущала себя этой мухой — бьющейся о невидимый барьер.
Иван вышел спустя двадцать минут.
Его лицо было каменным. — Я дал ей кредитную карту.
Свою.
Личную.
Тебя это не касается, — бросил он, садясь за руль. — А с чего ты будешь ее погашать?
С общей зарплаты? — Я найду подработку.
Отстань.
Последующие три недели прошли в гробовом молчании.
Дома Татьяна и Иван жили как соседи по коммуналке.
Он спал на диване, она — в спальне.
Общались лишь по бытовым вопросам: «купи хлеб», «кот нассал в лоток», «оплати интернет».
А вот Лидия Васильевна жила полной жизнью.
