Вернулся поздно, выглядел задумчивым и немного грустным.
Марина находилась на кухне, дописывая очередной пост для своего блога о тонкостях приготовления идеального ризотто. — Ну как мама? — поинтересовалась она. — Кран починил, — ответил Игорь.
Намазал спину мазью, — присел за стол и посмотрел на жену. — Оля, я у нее поужинал. — И как там?
Вкусно? — спросила Марина без капли иронии.
Игорь задумался, подбирая подходящие слова. — Знаешь… — начал он. — Наверное, раньше я просто не обращал внимания.
Или, может, привык с детства.
Но сегодня…
Она приготовила рассольник.
Он был каким-то… серым.
Перловка недоваренная, жесткая.
А потом подала гуляш.
Жирный, с большим количеством масла, а мяса почти не было, одни жилки.
И все пересолено. — Бывает, — пожала плечами Марина. — С возрастом вкусовые ощущения меняются. — Нет, — покачал головой Игорь. — Я вдруг осознал, что всегда так было.
Просто я ел и думал, что так и должно быть.
А потом появилась ты.
И я понял, что мясо может быть сочным, суп — прозрачным и ароматным, салат — не просто месиво с майонезом.
Я привык к хорошему, Оля.
К твоему.
А сегодня я ел мамино и понял, почему ты обижалась.
Это действительно невкусно.
Объективно.
Марина подошла, обняла его и прижалась щекой к его макушке.
Это было признание.
Самое важное признание за все эти годы. — Ты ей сказал? — Нет, конечно.
Зачем ее расстраивать?
Сказал «спасибо», съел, сколько смог.
Но добавки не попросил.
Оля, прости меня.
Я был глуп, что не защищал тебя раньше.
Ты у меня волшебница. — Ладно, забудем, — улыбнулась Марина. — Будешь есть?
Я приготовила сырники с изюмом. — Буду! — с радостью воскликнул Игорь. — Твои сырники — это шедевр.
В воскресенье Нина Петровна снова появилась у них.
Видимо, одиночество и желание вернуть контроль над ситуацией перевесили обиду.
Она вошла в квартиру тихо, без привычного шума.
Марина встретила ее в прихожей. — Здравствуйте, Нина Петровна.
Проходите. — Здравствуй, Марина.
На кухне стоял запах ванили и корицы.
Нина Петровна принюхалась. — Печешь что-то? — Шарлотку, — ответила Марина. — С антоновкой.
Она накрыла на стол.
Поставила красивые тарелки.
Достала из формы шарлотку — высокую, золотистую, с хрустящей сахарной корочкой.
Отрезала большой кусок и положила на тарелку свекрови.
Нина Петровна посмотрела на пирог.
Затем на Марину.
В ее взгляде читалась внутренняя борьба.
Очень хотелось сказать что-то привычное: «яблоки крупно порезаны» или «корица перебивает вкус».
Но она вспомнила прошлый раз.
Вспомнила пустой стол и магазинное печенье.
Вспомнила одинокие выходные.
Она взяла вилку, отломала кусочек и положила в рот. — Ну как? — спросил Игорь, наблюдая за матерью.
Нина Петровна прожевала. — Мягкая, — наконец произнесла она. — Хорошо пропеклась. — Вам понравилось? — прямо спросила Марина.
Свекровь встретилась с ней взглядом.
В глазах невестки не было страха или покорности.
Там было спокойное достоинство хозяйки дома, знающей себе цену. — С чаем — вполне ничего, — сказала Нина Петровна, и это было почти признанием поражения. — Рецепт, конечно, не классический, я бы яиц поменьше положила, но… вкусно.
Спасибо, Марина. — На здоровье, — улыбнулась Марина и положила ей еще кусочек. — Ешьте, пока горячо.
Больше Нина Петровна не критиковала блюда невестки.
Иногда, по старой привычке, вырывалось что-то вроде «а вот я лаврушку кладу», но, встретив выразительный взгляд Марины, тут же добавляла: «но у тебя тоже получилось интересно, оригинально».
Она перестала приносить с собой еду в контейнерах.
Только однажды, на Пасху, принесла свои куличи.
Марина поставила их в центр стола рядом со своими.
И знаешь что?
Игорь съел кулич мамы, похвалил, а потом тихо потянулся за Мариными.
Марина сделала вид, что ничего не заметила.
Ведь мир в семье важнее, чем спор о том, чей изюм слаще.
Главное — знать, что на твоей кухне правила устанавливаешь ты сама.
