Привыкла к столовской кухне, поэтому и высказывает претензии. – Столовская кухня? – Марина грустно улыбнулась. – Если бы только.
Твоя мама считает себя мастером кулинарии, хотя ее котлеты, извини, всегда с хлебом наполовину, а суп – это просто вода с картошкой. – Ну, не начинай, – поморщился Игорь. – Готовит она вполне нормально.
Просто иначе.
Давай не будем ругаться из-за еды.
Марина молчала.
Ссориться ей действительно не хотелось.
Но внутри зрело решительное намерение: что-то необходимо изменить.
Она не собиралась становиться объектом для придирок у себя на кухне.
Неделя промчалась в делах, и вновь настало воскресенье.
На этот раз у Игоря был день рождения.
Не юбилей, обычная дата – тридцать четыре года, но праздновать хотели в семейном кругу.
Марина решила превзойти саму себя.
Она составила меню из пяти блюд: салат с рукколой и креветками, жюльен в тарталетках, утка с яблоками, домашний хлеб и торт «Наполеон» по бабушкиному рецепту.
Она встала в шесть утра.
Замешивала тесто, взбивала крем, пекла.
К двум часам дня квартира наполнилась ароматами, от которых у любого нормального человека потекли бы слюнки.
Стол был сервирован безупречно: новая скатерть, салфетки в кольцах, хрустальные бокалы.
Нина Петровна пришла ровно в два, неся в руках большую хозяйственную сумку. – С днем рождения, сынок! – она расцеловала Игоря в обе щеки. – Расти большим, не будь лапшой.
А я вот тебе гостинцев принесла.
Она прошла на кухню и начала выкладывать на стол… пластиковые контейнеры. – Вот, холодец сварила, как ты любишь, на свиных ножках.
Жирненький, наваристый.
А то знаю я эти ваши модные салаты – сплошная трава, мужчине этим не наешься.
Вот селедочка под шубой, майонеза не пожалела.
И котлетки свои фирменные принесла, паровые, чтобы желудок не болел.
Марина стояла, прижавшись спиной к холодильнику, и наблюдала за этим вторжением.
На ее идеально накрытом столе, среди изысканных блюд, появились заляпанные жиром контейнеры с мутным холодцом и серо-бурой селедкой. – Нина Петровна, зачем? – голос Марины дрогнул. – Я же приготовила праздничный обед.
У нас утка, жюльен… – Ой, Марина, ну что ты понимаешь, – махнула рукой свекровь. – Твоя утка наверняка будет жесткой, ее уметь надо готовить.
А жюльен – это вообще баловство, грибы тяжело перевариваются.
Пусть Игорь поест нормальной еды, маминой, в свой день рождения.
А твои эксперименты вы потом сами доедите.
Она по-хозяйски отодвинула блюдо с салатом из креветок и поставила на его место свой холодец. – Садись, Игорь, садись.
Я тебе сейчас положу.
Игорь бросил на жену беспомощный взгляд.
Марина стояла бледная, прикусывая губы.
Ей хотелось схватить эту утку и выбросить в окно.
Или заплакать и уйти в спальню.
Но она глубоко вздохнула. – Игорь, – произнесла она ледяным голосом. – Ты будешь есть то, что приготовила я, или мамины котлеты? – Марина, зачем ставить вопрос ребром? – засуетился муж. – Мы все попробуем.
Мама старалась, принесла… – Значит, все попробуем, – кивнула Марина.
В этот момент в ней что-то сломалось.
Или, наоборот, встало на место.
Обед прошел в напряженной тишине.
Нина Петровна демонстративно не трогала ни утку, ни салаты Марины.
Она накладывала сыну свои блюда, комментируя каждый кусок: – Вот, ешь, сынок.
Видишь, какой холодец прозрачный?
Не то что магазинная химия.
А котлетка какая мягкая?
Жевать не нужно.
Марина, ты бы поучилась, пока я жива.
А то кормишь мужа сухомяткой.
Игорь покорно жевал мамины котлеты, запивая их Мариным жюльеном, стараясь угодить всем. – А торт? – спросила свекровь, когда дошло до чая. – Купила, наверное? – Сама пекла. «Наполеон». – Ох, мороки с ним…
И крем, наверное, на масле?
Жирно.
Я вот вафли принесла, самые простые, «Артек».
Полезнее будет.
Она откусила крошечный кусочек торта, скривилась и отложила ложку. – Коржи жесткие.
Не пропитались.
И крем слишком сладкий.
Марина, это не твое – выпечка.
Не твое.
Лучше бы готовый купила, честное слово, не так обидно было бы продукты тратить.
В тот вечер, когда свекровь ушла, оставив на столе грязные контейнеры («потом помоешь, мне нести тяжело»), Марина не плакала.
Она молча убрала остатки своего ужина в холодильник.
Утка осталась почти нетронутой. – Оля, торт был вкусный, правда, – робко произнес Игорь, заглядывая на кухню.
Марина повернулась к нему.
Глаза ее были спокойны и сухи. – Я рада, что тебе понравилось.
Но это был последний раз, когда твоя мама позволит себе критику моей еды за этим столом. – В смысле? – не понял Игорь. – Ты хочешь запретить ей приходить? – Нет.
Приходить она может. Но кормить я ее больше не буду.
