Пакет с мусором неприятно капал какой-то липкой жидкостью прямо на старенький халат.
Следовало сделать это раньше, не дожидаясь полуночи, но день вышел изнурительным.
Сначала Оля со своими капризами, а затем этот… Игорь.
Зять.
Идеальный зять.
Темный двор встретил меня промозглым запахом сырости и выхлопных газов.
Единственный фонарь над подъездом с трудом моргал, выхватывая из мрака уродливые силуэты.
Я почти дошла до мусорных баков, когда заметила его машину.
Массивный черный внедорожник Игоря стоял не на своем привычном, освещенном месте, а глубоко в тени старого тополя, почти сливаясь с темнотой ночи.
Странно.
Инстинктивно я остановилась, прижимая к себе вонючий пакет.
Дверца багажника была открыта, и сам Игорь возился внутри, согнувшись почти вдвое.
Он был не один.
Рядом, переминаясь с ноги на ногу, стояла какая-то девушка — тощая, с растрепанными светлыми волосами, в дешевом спортивном костюме.
Она нервно озиралась, и даже с расстояния в двадцать шагов я замечала, как она грызет ноготь большого пальца.
Игорь выпрямился, издав звук, похожий на кряхтение от усилия.
В руках у него был крупный, продолговатый сверток, плотно обмотанный несколькими слоями черной строительной пленки.
С заметным трудом он переложил этот сверток в руки девушки. — Давай быстрее, — донесся до меня его глухой, раздраженный голос, лишенный всякой светской вежливости.
Они вместе, неловко и поспешно, пытались затолкать это… нечто… в салон автомобиля.
Сверток упирался, цепляясь за обшивку.
В этот момент мне всё стало ясно.
Не догадалась, не предположила, а именно осознала.
Я увидела всю картину целиком, словно мне ее показали на экране.
Вот так же, наверное, год назад он выносил из дома Наташу.
Свою первую жену.
Которая «ушла к другому», оставив короткую записку, написанную идеальным, каллиграфическим почерком Игоря.
Никто ведь не проводил экспертизу.
Зачем?
Такой обаятельный, убитый горем муж.
Этот сверток был по размеру с человека.
И весил соответственно.
Я отступила назад, укрывшись в спасительной тени подъезда.
Пакет с мусором выскользнул из моих ослабевших рук и глухо шлепнулся на мокрый асфальт.
Игорь резко повернулся на звук.
Наши взгляды встретились на мгновение.
В его глазах не мелькнуло ни удивления, ни страха.
Только холодная, оценивающая ярость и безмолвный приказ.
Приказ молчать.
Он резко захлопнул багажник.
Хлопок эхом разнесся по сонному двору.
Девушка, не оглядываясь, быстро села на пассажирское сиденье.
Автомобиль бесшумно выехал со двора и растворился в ночной темноте.
Я стояла, не в силах пошевелиться.
Холодный асфальт подъездной плитки проникал сквозь тонкие тапочки, но я этого не замечала.
В голове крутилась одна-единственная мысль, от которой перехватывало дыхание.
Он не просто что-то прятал.
Он заметал следы перед тем, как взяться за следующую.
А следующей будет моя Оля.
Я не помню, как поднялась в квартиру.
Как трижды провернула ключ в замке, как накинула цепочку.
Руки дрожали так сильно, что я не могла налить себе воды.
Стакан выскользнул из рук и со звоном разбился о раковину.
Я смотрела на осколки, не ощущая ничего, кроме ледяного, парализующего ужаса.
Позвонить в полицию?
Что я им скажу? «Здравствуйте, мой зять погрузил в машину что-то, похожее на тело»?
Меня сочтут сумасшедшей.
У Игоря Воронцова безупречная репутация.
Благотворительность, успешный бизнес, связи в высоких кабинетах.
Он всё продумал.
Всегда всё продумывал.
Утром он позвонил сам.
Голос бодрый, веселый, любящий. — Тамара Сергеевна, доброе утро!
Вы выспались?
Мы с Олей хотим к вам на обед заглянуть, вы не против?
Сердце пропустило удар.
Они едут сюда.
Он едет сюда. — Конечно, приезжайте, — прошептала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Что-то с голосом?
Простудились?
Может, лимонов привезти? — в его тоне звучала искренняя, но тошнотворная забота.
Забота паука о муху.
Через два часа они уже были у меня.
Оля болтала о какой-то пустяковой ерунде, а Игорь вошел на кухню с пакетом продуктов.
— Вот, решил вас побаловать.
Салат приготовим, мясо запечем.
Вы пока отдохните, Тамара Сергеевна.
Он встал к столу и начал нарезать овощи. Моим ножом.
