Монитор лежал на полу, а экран был поцарапан пряжкой от какого-то ремня.
На обоях заметны были следы от неаккуратно прикрученной полки. – Завтра ты вернешь стол на место, – сказала она, не оборачиваясь к мужу. – Если он пострадал, ремонт оплачиваешь ты.
Своими деньгами, не из общего бюджета.
И заниматься ремонтом будешь именно ты.
Обои переклеишь. – Да, конечно, Аня.
Я всё сделаю, – быстро кивнул Игорь.
Поставив пакеты на пол, он приблизился, но не осмелился дотронуться до неё. – Прости меня.
Я глупец.
Хотел только, чтобы всем было хорошо… – Всем хорошо не бывает, Игорь.
Часто хорошо бывает за чужой счет.
Ты позволил им унижать меня в моём доме.
Ты позволил им трогать мои вещи.
Ты меня не защитил. – Я понимаю.
Я виноват.
По-настоящему виноват.
Не думал, что они будут такими наглыми. – Ты знал, какой Денис.
Ты всегда это знала.
Просто тебе удобнее казаться хорошей для всех, а разгребать последствия приходится мне.
Марина прошла на кухню.
Гора посуды осталась на месте, но теперь, без крикливой музыки и чужих людей, это была просто грязная посуда, а не символ оккупации. – Этот беспорядок тоже будешь убирать ты, – бросила она через плечо. – А я пойду принимать ванну.
И если хочешь остаться в этой квартире, к моему возвращению кухня должна блестеть, а запах перегара и дешевых духов исчезнуть.
Игорь молчал, кивнул, снял куртку, закатал рукава рубашки и включил воду.
Впервые за долгое время он не стал спорить, искать оправдания или жаловаться на усталость.
Звук льющейся воды и звон тарелок казались Марине самой приятной мелодией.
Она набрала полную ванну, добавила остатки пены, которую не успела использовать Ольга, и погрузилась в тёплую воду.
Закрыв глаза, Марина впервые за месяц ощутила, как расслабляются мышцы шеи.
Телефон завибрировал.
Пришло сообщение от свекрови.
Марина даже не стала читать, заранее ожидая проклятий, жалоб на сердце и обвинений в черствости.
Она просто заблокировала номер Тамары Сергеевны.
Затем заблокировала номер Дениса. «Так будет лучше», – подумала она.
Через час она вышла из ванной.
На кухне сияло чистотой.
Игорь мыл пол, тщательно натирая шваброй каждый угол.
Увидев жену, он выпрямился, вытирая пот с лица. – Я всё убрал.
Мусор вынес.
Стол с балкона занёс, он кажется цел, только ножка слегка поцарапана, я закрашу.
Монитор проверил – работает, царапина только на корпусе.
Марина прошла мимо, открыла холодильник, налила себе стакан воды. – Хорошо. – Аня… – Игорь сделал шаг навстречу. – Мы же не разводимся?
Марина сделала глоток, глядя на ночной город за окном.
Огни фонарей расплывались в каплях дождя на стекле. – Пока нет, – ответила она. – Но теперь у тебя испытательный срок.
И он будет долгим.
И, Игорь, запомни: ещё одно подобное вмешательство твоих родственников – и чемодан окажется на лестничной клетке. – Я понял.
Клянусь, больше так не повторится. – Посмотрим.
Она допила воду и направилась в спальню.
В ту ночь она крепко спала, без сновидений, раскинувшись на кровати «звёздочкой», и никакой храп или шаги в коридоре не нарушали её покой.
Утром её разбудил запах кофе.
Игорь принес завтрак в постель – подгоревший тост и переслащённый кофе, но это была его попытка, его старание.
За завтраком он робко произнёс: – Я тут подумал…
Может, поменяем замки?
Вдруг Денис ключи не отдал, я в суете забыл забрать.
Марина удивлённо подняла бровь.
Это было первое разумное и самостоятельное решение мужа за последние месяцы. – Звони мастеру, – поддержала она. – Прямо сейчас.
Жизнь постепенно возвращалась в нормальное русло.
Да, остался осадок, и доверие к мужу серьёзно потрескалось, это трещина, которую придётся долго зализывать делами, а не словами.
Но главное – Марина отстояла свои границы.
Она поняла, что иногда необходимо быть «ведьмой» и «стервой», чтобы сохранить себя и свой дом.
И это знание стоило лишь одной поцарапанной сковородки и нескольких метров испорченных нервов.
А Денис с Ольгой, как позже стало известно от общих знакомых, расстались через две недели.
Ольга нашла себе более просторную квартиру, а Денис вернулся к матери, где теперь целыми днями рассказывает, как жесток мир и злая невестка сломали ему жизнь.
Но эта история больше не касалась Марину.
