Пока Ирина кормила и пеленала малыша, проснулся и Дмитрий.
Не обращая внимания ни на жену, ни на сына, он направился на кухню.
Ирина быстро уложила мальчика и поспешила за мужем, чтобы не дать свекрови повторить то, что недавно испортило их счастливый день выписки из роддома.
Зайдя на кухню, она услышала, как Тамара Сергеевна уже произносила: — Правильно, сынок.
Давно следовало поступить именно так.
Молодец, что решил дать ей понять, что с тобой такие вещи не пройдут. — Тамара Сергеевна, о чем вы говорите? — встревоженно спросила Ирина.
Дмитрий встал и, приблизившись к жене, пронзительно, с вызовом посмотрел ей в глаза. — Я подаю на развод, — заявил он, гордо подняв голову и глядя сверху вниз. — Что? — переспросила Ирина, не веря своим ушам, — Что ты говоришь?!
Дима!
Какой развод? — Ирин, нам лучше развестись, мама права.
Я всю ночь обдумывал это и понял, что это единственный выход из сложившейся ситуации. — Какая ситуация? — прошептала Ирина, побледнев от неожиданности и страха, — Я не понимаю, что происходит! — Ты все прекрасно понимаешь, — вмешалась Тамара Сергеевна. — Хватит делать из меня дypака.
Почему бы тебе не признаться наконец, что твой сын — не мой ребенок.
Даже слепой видит, что между нами и этим ребенком нет никакой связи, — вскрикнул Дмитрий.
Ирина была глубоко потрясена и шокирована услышанным.
Она долго терпела намеки свекрови, стараясь не принимать их близко к сердцу, но откровенные обвинения в измене, прозвучавшие из уст Дмитрия, морально сломали её, разрушили.
До этого момента ей казалось, что их с мужем связывает крепкая любовь и доверие, а теперь все рухнуло мгновенно.
Слезы текли по её щекам горячими струями.
Ирина была подавлена жестокими словами мужа и его презрительным, разочарованным взглядом. — Как ты можешь так говорить, Дима?
Кроме тебя у меня никого не было и нет.
Я искренне люблю тебя всей душой.
Максим — наш с тобой сын.
Ты глубоко ранишь меня, обвиняя в неверности. — Я не собираюсь слушать твои оправдания.
Знай, что чужого ребенка воспитывать не собираюсь.
Сама не спи ночами, меняй подгузники и покупай игрушки своему сыну.
Собирай вещи, забирай ребенка и уходите из моего дома.
Я больше не хочу видеть вас здесь. — Дима, прошу, не говори того, о чем потом пожалеешь.
Давай поговорим спокойно.
Дмитрий поспешно вышел из кухни и, забежав в спальню, начал собирать вещи жены.
В порыве ярости он вытащил из шкафа несколько её платьев и выбросил их с балкона.
Ирина в этот момент рыдала навзрыд, умоляя мужа не делать этого, но он был настолько ослеплен и поглощён гневом, что не слышал её.
Она поняла, что сейчас бессмысленно с ним разговаривать.
Вытерев слёзы, Ирина стала собирать оставшиеся вещи.
Вскоре она вызвала такси и уехала к подруге вместе с ребёнком.
Там она провела весь день в слезах, а к вечеру, немного успокоившись, решила позвонить мужу и попытаться договориться. — Дима, прошу, не бросай трубку.
Давай поговорим.
Нужно всё обсудить.
Максим — твой ребёнок.
Я готова это доказать.
Давай сделаем тест на отцовство.
Он покажет правду.
Ты убедишься, что Максим — твой сын. — Мне и без теста всё ясно, — резко ответил Дмитрий и сбросил звонок.
Ирине пришлось смириться с тем, что Дмитрий окончательно принял решение, и жить дальше ради сына, которому она была нужна.
Мальчик не дал ей сломаться после предательства любимого мужчины.
Ирина вернулась в Житомир к матери, которая помогала ей воспитывать Максима.
Когда сыну исполнилось два года, она отдала его в детский сад, а сама устроилась бухгалтером в небольшую частную компанию.
Так прошли пять лет.
Дмитрий не мог забыть жену, которую выгнал, обвинив в неверности.
С тех пор он ни разу не приводил домой других женщин и не интересовался серьёзными отношениями.
Глубоко внутри мужчина продолжал любить Ирину и не переставал думать о ней.
Тамара Сергеевна, с грустью наблюдавшая, как её сын, словно увядающий цветок, постепенно погибает в одиночестве, корила себя и понимала, что поступила неправильно.
Вскоре пожилая женщина тяжело заболела.
У неё обнаружили серьёзные проблемы, находящиеся в запущенной стадии.
Через три месяца после постановки диагноза Тамара Сергеевна ушла из жизни, но перед смертью успела откровенно поговорить с сыном и признаться в своей тайне. — Сынок, — тихо прошептала она, коснувшись руки Дмитрия и глубоко глядя в его печальные глаза, — Прости меня за всё.
Я причинила тебе много боли, заставила свернуть с правильного пути.
Мне очень жаль.
Если бы только могла всё изменить.
Ведь именно я виновата в твоём несчастье. — Мама, что ты говоришь?
