Мы словно испытываем границы: где можно поставить кружку или повесить полотенце.
Перед сном каждый занимает свою сторону кровати.
Свет гасим почти одновременно, и между нами остаётся тонкая прослойка холодного воздуха.
С утра просыпаемся рано: я первый направляюсь в ванную и слышу её шаги за дверью.
Вода долго льётся из крана, трубы гудят.
Я тороплюсь, чтобы она не ждала слишком долго.
На кухне ищу чай и замечаю две разные кружки.
Спрашиваю, какую выбрать.
Она отвечает: любую.
Но я подозреваю подвох.
Завариваю ей чёрный чай, себе — зелёный.
Она молча пододвигает сахарницу к себе.
Завтракаем вместе за маленьким столиком у окна.
За стеклом пятнами лежит мокрый снег, с подоконника капает вода.
Я украдкой смотрю на неё: глаза устают, губы чуть напряжены.
После завтрака каждый собирается по своим делам.
В коридоре сталкиваемся у зеркала: оба ищем ключи одновременно.
Она выходит из квартиры первой и ждёт меня на лестничной площадке.
Я закрываю дверь и слышу рядом её дыхание.
В лифте молчим, снизу доносится глухой гул улицы.
Вечером вместе идём в магазин.
Шаги вязнут в мокром асфальте, ботинки скользят.
У входа приходится долго разуваться и вытирать обувь о коврик.
Внутри яркий свет режет глаза после улицы.
Я спрашиваю о списке продуктов, она кратко отвечает: молоко, хлеб, яблоки и что-то к чаю.
Предлагаю взять ещё макароны и сыр.
Она хмурится и говорит, что макароны надоели.
Спорим из-за мелочей: сколько молока покупать, нужен ли новый йогурт.
Каждый дольше, чем стоит, придерживается своей точки зрения.
На кассе я первым достаю кошелёк, она делает вид, что ищет карту в сумке.
