– Оля, переведи мне на карту тридцать пять тысяч, там завтра по графику списание, – не отрываясь от экрана ноутбука, где он снова управлял танковыми баталиями, произнёс Алексей.
Марина застыла с утюгом в руке.
Из сопел с шипением вырывался пар, окутывая гладильную доску белесой дымкой.
Она медленно положила утюг на подставку и внимательно посмотрела на широкую спину мужа, обтянутую домашней футболкой.
Этот ритуал – «переведи деньги» – повторялся ежемесячно уже четыре года, но именно в этот дождливый ноябрьский вторник что-то внутри Марины сломалось. – Алексей, – тихо начала она, стараясь скрыть дрожь в голосе. – А у тебя самого совсем ничего не осталось?
Я же только на прошлой неделе закупалась продуктами на десять тысяч, коммуналку оплатили.
У меня от аванса осталось совсем немного, мне ещё до зарплаты жить.
Алексей с раздражением цокнул языком, снял наушники и повернулся на вращающемся стуле.
Его лицо выражало обиду, словно у ребёнка, которому отказали в сладком. – Оля, ну мы же договаривались.
Сейчас у меня сезонное затишье, заказов нет.
Ты же знаешь, я работаю на процент.
Банк ждать не станет.
Маме уже пришло смс с напоминанием.
Ты хочешь, чтобы коллекторы беспокоили маму?
У неё, кстати, давление. – У твоей мамы давление, а у меня, значит, печатный станок в тумбочке? – Марина выдернула шнур утюга из розетки. – Алексей, я четыре года плачу ипотеку.
Четыре года отдаю семьдесят процентов своего дохода за квартиру, в которой я никто. – Опять ты за своё! – Алексей закатил глаза. – Сколько можно эту тему мусолить?
Мы сто раз обсуждали: оформили на маму, потому что у неё льготная ставка как у ветерана труда и пенсионера.
Мы сэкономили кучу денег!
Это же ради нас, нашей семьи! – Ради какой семьи, Алексей? – Марина подошла к окну, за которым лил осенний дождь. – Юридически семья в квартире отсутствует.
Есть собственница – Елена Ивановна.
А есть мы, квартиранты, которые платят за её актив.
Точнее, не мы, а я.
Потому что твоё «сезонное затишье» почему-то длится круглый год. – Ты хочешь упрекать меня деньгами? – голос мужа стал визгливым. – Меркантильная стала, да?
Я, между прочим, тоже вкладываюсь!
Ремонт делал!
Обои клеил! – Обои, купленные на мою премию.
Алексей, я устала.
Сегодня была у стоматолога, мне нужно ставить коронку.
Это стоит денег.
У меня их нет, потому что завтра ипотечный платёж.
Я хожу в пуховике, которому уже пять лет.
А твоя мама на прошлой неделе хвасталась новой шубой, потому что, мол, пенсию откладывает, ей же дети помогают с жильём. – Не смей считать мамины деньги! – Алексей вскочил со стула. – Это низко!
Она пустила нас жить в свою квартиру, а ты… – Пустила жить в квартиру, за которую я плачу?
Какое благородство! – Так, всё.
Хватит истерик.
Переводи деньги, я не хочу завтра краснеть перед матерью, если ей позвонят из банка.
И давай ужин разогревай, я проголодался.
Алексей снова надел наушники, всем видом показывая, что разговор окончен.
Марина смотрела на его затылок, ощущая, как в груди разливается ледяная пустота.
Любовь, терпение, надежда – всё это внезапно исчезло, уступив место холодной, расчётливой ясности.
Она молча вышла из комнаты, взяла телефон и открыла банковское приложение.
На счету лежало сорок тысяч гривен.
Ровно на платёж и немного на еду.
Палец завис над кнопкой перевода.
Внезапно она вспомнила вчерашний разговор, который случайно подслушала.
Елена Ивановна была в гостях, пила чай на кухне, пока Марина бегала в магазин.
Вернувшись раньше времени и тихо открыв дверь, Марина услышала голос свекрови из кухни.
Она разговаривала по телефону со своей старшей дочерью, золовкой Марины – Наташей. «Да, Наташенька, всё по плану.
Квартира оплачивается исправно.
Ремонт хороший сделали, Оля старательная, всё вылизывает.
Ну а как выплатит, так и решим.
Алексею-то зачем?
Он мужик ненадёжный, да и жена у него… сегодня одна, завтра другая.
А тебе с детками нужнее будет, ты мать-одиночка.
Оформлю дарственную на тебя потом, не переживай.
Главное, пусть пока платят».
Вчера Марина пыталась убедить себя, что ослышалась.
Что не могла родная мать так поступить с сыном, а свекровь – с невесткой, которая к ней со всей душой.
