— Алексей, где ты? — голос Тамары дрожал от злости и отчаяния. — Почему не берешь трубку?
Александр медленно поднял голову от кухонного стола.
Перед ним стояла остывающая кружка кофе, а на экране телефона мигали двадцать три пропущенных вызова.
Тамара стояла в дверном проеме, все еще в рабочем костюме, волосы были растрепаны от ветра. — Прости.
Думал, — тихо ответил он. — О чем именно?
О ней? — Тамара села напротив, пристально глядя на лицо мужа. — Алексей, мы же договаривались.
Никаких встреч с прошлым.
Он кивнул, но взгляд его скользнул в сторону.
За окном шел октябрьский дождь, и капли стекали по стеклу, словно слезы.
Сегодня утром он встретил Ирину в торговом центре.
Она стояла у витрины детского магазина и показывала что-то маленькой девочке.
Его сердце пропустило удар. — Мне нужно тебе кое-что сказать, — Тамара сжала кулаки. — Я беременна.
Эти слова повисли в воздухе.
Александр поднял глаза и увидел в них страх.
Не радость и не счастье — именно страх. — Сколько недель? — спросил он. — Восемь.
Алексей, я боюсь.
Боюсь, что ты уйдешь.
Как твой отец.
Как все мужчины уходят, когда дело становится серьезным.
Алексею было семь, когда отец собрал чемодан.
Мама сидела на кухне и курила — тогда это казалось таким взрослым, таким страшным.
Дым поднимался тонкой струйкой к потолку, в нем танцевали пылинки. — Папа больше с нами жить не будет, — сказала она, не оборачиваясь к сыну. — У него теперь другая семья. — Почему? — Алексей приблизился, хотел обнять маму, но она отстранилась. — Потому что я не смогла его удержать.
Потому что он встретил кого-то лучше.
Мальчик тогда не понял значения слова «лучше».
Но запомнил мамины слезы, пустоту в доме, боль от предательства.
Через год появился дядя Сергей.
Он приносил шоколадки, играл в футбол во дворе, читал сказки перед сном.
Алексей хотел называть его папой, но мама запретила. — Он не твой отец.
Не называй никого папой, пока не будешь уверен, что он останется навсегда.
Но дядя Сергей остался.
Он стал настоящим отцом — хоть и не кровным, но настоящим.
Тем, кто учил завязывать шнурки, сердился на двойки и радовался пятеркам, провожал в армию и встречал из университета. — Я не уйду, — Александр взял в руки Тамары. — Я никуда не уйду. — Откуда мне знать? — она всхлипнула. — Сегодня ты говоришь одно, а завтра встретишь ее и… — Там, посмотри на меня. — Он приподнял ее подбородок. — Я не свой отец.
Я останусь.
Но даже произнося эти слова, он ощущал, как внутри пробуждается сомнение.
А что если?
Что если встреча с Ириной что-то изменила?
Они познакомились в институте на третьем курсе.
Ирина была яркой, смелой, умела смеяться так, что казалось, весь мир — праздник.
Рядом с ней Алексей ощущал себя живым, настоящим.
Они строили планы: квартира, свадьба, дети. — Я хочу двойняшек, — говорила Ирина, прижимаясь к нему в полумраке общежития. — Мальчика и девочку.
И обязательно собаку.
Но когда пришло время принимать решения, Ирина испугалась. «Мы слишком молоды», «У нас нет денег», «Нужно сначала встать на ноги».
И однажды утром Алексей проснулся один.
На подушке лежала записка: «Прости.
Я не готова.» Полтора года он пытался стереть ее из памяти.
Встречался с другими девушками, работал, заканчивал диплом.
А потом на семейном празднике познакомился с Тамарой — тихой, домашней, надежной.
Она была полной противоположностью Ирине: спокойная, там где Ирина была бурной; молчаливая, там где та — говорливая. — Она тебе подходит, — сказала мама. — С ней ты будешь счастлив.
И Алексей поверил.
Женился, снял квартиру, устроился на хорошую работу.
Жизнь текла размеренно и предсказуемо.
Но иногда, глядя на спящую рядом Тамару, он думал: «А что если это не любовь?
А что если это просто удобство?» Встреча с Ириной произошла случайно в торговом центре.
Она покупала игрушки своей племяннице — маленькой кареглазой девочке с косичками. — Привет, — сказала она просто, будто они виделись вчера. — Как дела? — Нормально.
Женился. — Зачем он это сказал?
