Дмитрий сообщил это по телефону почти мимоходом: — Оля, родственники собираются заехать, ты не против?
Она не ответила сразу. — Когда именно? — Уже в пути.
Телефон замолчал.
Ольга вытащила сковороду и поставила её на плиту.
В холодильнике оставались лишь яйца, пара помидоров и огурец.
Пришлось из этого что-то приготовить.
Когда они ворвались в квартиру — шумные, пропахшие дорогими духами и жарой — Ольга уже понимала, что всё повторится.
Смех, крошки, гора грязной посуды.
Она мыла тарелки до глубокой ночи, пока Дмитрий развлекался в гостиной, смеясь над чужими шутками.
В какой-то момент она просто остановилась.
Вода продолжала стекать по её запястьям, собираясь лужицей на полу.
Она стояла, наблюдая, как пузырьки взмывают и лопаются, и думала: «А что если просто уйти?
Сейчас.
В тапках.
С ключами в кармане».
На следующее утро она проснулась раньше всех.
Солнце уже касалось подоконника.
Дмитрий спал, раскинувшись на кровати.
Ольга села рядом и смотрела на него.
Его лицо было спокойно, губы чуть приоткрыты.
Раньше она любила эти утренние минуты — тишину, аромат кофе, ещё не начавшийся день.
Теперь же тишина казалась тяжёлой.
В ней звенело тревожное предчувствие.
Она направилась на кухню, налила себе кофе, достала старую записную книжку с потёртыми страницами.
Раньше там были рецепты, а теперь — лишь одна фраза: «Если тебя не слышат — молчание становится твоим криком».
Вечером позвонила Елена — подруга, с которой Ольга когда-то снимала комнату в Золотоноше. — Как ты, живая? — весело спросила она. — Кажется, да. — Приходи завтра ко мне, я испекла пирожки, — предложила Елена. — Просто поговорим.
Ольга улыбнулась.
Этот звонок казался спасением.
Простым и тёплым.
На следующий день, когда Ольга уже собиралась уходить, в дверь постучали.
Она открыла — на пороге стояла Тамара Сергеевна с коробкой в руках. — Я принесла тебе посуду.
Из свадебного набора. — Голос был напряжённым. — Будешь пользоваться.
Ольга взяла коробку. — Спасибо. — И ещё… — свекровь прищурилась. — Надеюсь, больше не будешь устраивать сцены.
Дмитрий волнуется. — Волнуется? — тихо усмехнулась Ольга. — За кого? — За всех нас.
Он между двух огней. — Не он, — сказала Ольга, глядя прямо в глаза. — Я.
Они стояли молча, две женщины — похожие и в то же время разные.
Старшая — уверенная, железная.
Младшая — тихая, но уже решительная.
Когда дверь за Тамарой Сергеевной захлопнулась, Ольга сделала глубокий вдох.
На полу осталась коробка с посудой.
Она не стала её открывать.
В этот момент за окном прошёл короткий, летний и звонкий дождь.
