Она улыбнулась натянуто, но в её глазах блеснули слёзы.
В этот момент внезапно появилась Тамара.
Она стояла в дверях комнаты, руки упрямо поставив на бёдра: — Ну что, уже разобрались? — спросила она с холодом. — Или повторить, что у нас гостей не ждут?
Тётя удивлённо посмотрела на неё, словно не веря сказанному: — Девушка, вы серьёзно?
Мы же не чужие.
Это же родня. — Родственники — не повод врываться без приглашения, — твёрдо заявила Тамара. — К тому же сейчас есть гостиницы.
Цены приемлемые.
Настя не выдержала: — А когда вы к нам летом приезжали, мы тоже предлагали вам гостиницу?
Мы — свои, когда шашлык и ягоды, а теперь вдруг — чужие, да? — Не сравнивай! — повысила голос Тамара. — Тогда нас приглашали. — Да, приглашали.
Только потом полгода вспоминали, как «деревня угощала».
— Хватит, тётя, пойдём уже.
Не унижайся.
Здесь воздух не тот, что у нас, — подхватила сумку матери Настя.
Олег молчал, лишь взглянул на Сергея с каким-то тихим, уставшим выражением.
Затем сказал: — Пойдём.
Не будем мешать.
Видно, у них свои порядки.
Они ушли, дверь лифта хлопнула за ними.
Тамара с удовлетворением захлопнула дверь: — Вот и всё.
Всё уладили.
Молодец.
Теперь хотя бы спокойно поживём.
Сергей стоял, уставившись на коврик у входа, где остались следы их обуви.
Казалось, эти отпечатки словно смотрят на него.
Вечером царила глухая тишина.
Тамара листала ленту на телефоне, сын играл в комнате в приставку, а Сергей сидел на кухне, глядя в окно.
За стеклом падал мокрый снег, освещённый фонарём, он казался золотистым.
Телефон снова зазвонил.
Людмила.
Он вышел в коридор и снял трубку. — Да, мам, привет… Да, приезжали.
Нет, не остались. — Он замолчал, слушая.
Потом тихо произнёс: — Я понимаю.
Просто… так получилось.
Тамара краем уха улавливала отдельные слова.
Голос его звучал иначе — устало, будто он постарел лет на десять.
Когда он вернулся, она спросила: — Что она сказала?
Опять поучала? — Нет, — ответил Сергей, наливая себе воды. — Рассказала одну историю. — Какую историю? — О том, что в детстве после войны она жила у чужих людей.
