Мама всегда больше любила мою старшую сестру, а меня призывала равняться на нее, хотя я не понимала, на что конкретно там нужно было равняться.
Я и училась лучше, и неприятностей не доставляла. Пока училась сестра, мама в школу ходила, как на работу. Ко мне же — только на родительские собрания.
Даже среди всех недостатков избалованной сестры мама находила вещи, которыми тыкала мне в нос, убеждая, что сестра гораздо лучше меня.
Сестра вечно где-то шлялась со своей неблагополучной компанией — для мамы это повод тыкнуть меня носом в то, что сестра вон какая общительная, а я постоянно сижу дома.
— Общаться не умеешь, а всё в этой жизни решается через взаимоотношения с людьми. Учись у сестры! Она с любым общий язык может найти!
С любым гопником? Это да, это сестра умела, потому что вся ее компания состояла из таких вот гопников, старшие из которых уже и в тюрьме побывать успели.
Сестра постоянно красилась. Волосы у нее были уже все пережженные, а макияж больше подошел бы индейцам на тропе войны. Но мама в этом видела индивидуальность. Меня же называла белой мышью.
Таких примеров было очень и очень много, но смысл везде один: мама восхищалась сестрой, каких бы дров она не наломала, а я всегда была плохой, даже если меня хвалили окружающие.
Сестра после школы никуда не поступила. Осталась в родном городе, чем очень обрадовала маму, а то та извелась, как она будет без любимой девочки.
Я закончила школу через четыре года после сестры. Поступила и уехала в большой город, где потом осталась работать, потому что в нашем городке мне было нечего ловить.
С мамой я старалась поддерживать связь, но это было одностороннее желание. Сама она мне не звонила, но хотя бы отвечала на мои звонки.
Мне казалось, что нельзя терять отношения с семьей. С сестрой мы так и не стали общаться, но с мамой-то я обязана поддерживать общение: ведь это мама. Не станет этого общения и я потеряю что-то очень важное.
На прошлой неделе у мамы был день рождения. Юбилей: шестьдесят лет. Я специально взяла отгулы, чтобы приехать и поздравить маму с праздником.
Приехала, подарила цветы, подарки, мы поужинали, пообщались, а следующий день я провела у плиты, помогая маме с праздничным ужином.
Можно сказать, что мама просто давала указания, которые я выполняла. Сама она то принимала поздравления по телефону, то марафет наводила, то стол сервировала.
Все гости пришли вовремя, кроме сестры. Она пришла на час позже. Даже букетика в огороде не нарвала. Просто пришла, сказала «с днем рождения» и села за стол.
Но мама так ее благодарила, что та нашла время прийти. Я таких слов от мамы не услышала, хотя мне пришлось трястись в поезде почти сутки, чтобы до нее добраться.
— Ты что, у нее же ребенок! Конечно, ей сложно было выкроить время, — отчитала меня мама, когда я спросила, в чем же подвиг сестры, которая живет в том же городе, что и мама.
Ребенку уже восьмой год. Не грудничок, которого одного не оставишь, да и на кого-то другого тоже проблематично. Но для мамы это всё равно причина, конечно.
После праздника мама нагрузила сестру пакетами с едой, заобнимала, чуть слезу не пустила. У меня был поезд ночью, так мама попросила меня уехать часов в десять, чтобы ей ничего не мешало спать, а то она сильно устала.
Я уехала и пять часов сидела до поезда на вокзале. Очень многое успела обдумать и осознать. Например, глупость своего страха потерять маму. Я давно ее потеряла, а все остальное — это мое нежелание принимать эту простую истину.
Приехала домой, не стала писать маме, что добралась. Она и не просила. Да и сама не позвонила, чтобы поинтересоваться. Видимо, номер мамы мне в телефоне больше не нужен: звонить сама я ей не стану.
