Она рассказала, что очередной мамин жених так схватил её, когда та потянулась за чем-то на столе, и бросил с криком: «Не лезь сюда!
Нам самим закусить нечем!» Тогда девочка прибежала к Семёну Иванычу в слезах, но толком ничего не объяснила.
А потом, через пару дней, он всё выяснил.
В душе у него всё закипело!
Хотя Семёну Иванычу уже было семьдесят, но тело у него оставалось крепким, да и здоровье у него было хорошее.
Он никогда не пил и не курил.
В тот раз взял дубину потолще и отправился к той пьянчужке.
В доме шумели — никто его даже не заметил.
Одним меньше, одним больше.
Он быстро всех прогнал, и несколько раз окунул пьяную бабу в бочку с водой, чтобы она пришла в себя.,Пару месяцев вроде бы всё было спокойно.
Оля навещала его теперь редко — выглядела аккуратно, даже с косами.
Но вскоре всё повторилось сначала. «Хватит», — подумал он. — Нет смысла пытаться что-то объяснять таким людям. — Дедушка Семён Иваныч, кого будешь хоронить?
Бабушку какую? — Нет.
Говорят, совсем молодая.
Похоже, попала в аварию. — Жалко! — Жалко всех — и молодых, и стариков.
Он взглянул на плоды своего труда и остался удовлетворён.
Надел куртку. — Ну что, пойдем чай пить?
Оля кивнула и вложила свою маленькую руку в его большую, грубую ладонь.
Семён Иваныч аккуратно сжал её пальчики.
Оля всегда подавала ему руку, а он во время прогулки чувствовал себя как-то иначе… Семьи у него не было никогда.
Он вырос в детском доме.
После выхода сразу очутился в плохой компании.
Отсидел, вышел, и снова… После второго срока понял: лучшие годы миновали.
Так он и устроился работать на кладбище.
Оля задерживалась у него на ночь.
Он уже давно сделал из досок небольшой диванчик и даже купил к нему матрас.
Вот там она и проводила ночи.
Рано утром привезли покойницу.
Семён Иваныч опять бурчал: — Совсем уже не по-человечески теперь!
Кто ж рано утром хоронит?
Ребята из агентства посмеялись: — Им всё равно теперь.
И нечего никого радовать. — Это нечеловечно!
У неё были знакомые, но никто не захотел прийти попрощаться? — Те, кто хотел, уже попрощались.
Давай, помогу опустить. — Не надо, сам справлюсь.
В таких случаях Семён Иваныч всегда действовал сам.
Он давал покойнику немного постоять, потому что так было принято, и только потом опускал гроб.
Не важно, что человек уже мёртв — уж раз так положено. — А молодым некогда! — ворчал он. — Логично: у них время — деньги!
Через полчаса к нему подошла Оля.
Она тихо села в стороне и разглядывала лежащую в гробу женщину. — Дедушка, ты же не собираешься её по-настоящему хоронить?
Семён Иваныч удивлённо взглянул на неё: — Как это «понарошку»?
Не любил, когда Оля наблюдала за всем этим, но прогнать не мог — боялся её обидеть. — Пора, — сказал он.
Он осторожно стал поправлять покрывало и вдруг случайно коснулся шеи покойницы.
Вскрикнул, отдернул руку, но быстро снова приложил её.
Пальцами прижал к шее.
Даже его грубые пальцы ощутили пульсацию. — Что же это такое? — широко раскрытыми глазами уставился он на покойницу.
Однажды в жизни с ним тоже такое случалось.
Это было в давние беззаботные годы.
