И никакая самозванка не будет указывать мне, как поступать!
Самозванка.
Последняя капля.
Алина обернулась к Владимиру: — Мне надо поговорить с тобой.
Наедине.
Сейчас же.
Они направились в спальню.
Тамара Сергеевна кричала им вслед что-то о неуважении и предательстве. — Владимир, я больше не могу терпеть, — произнесла Алина, стараясь сохранить хладнокровие. — Либо ты немедленно поговоришь с мамой и объяснишь ей, что это наш дом, и здесь действуют наши правила, либо… — Либо что? — побледнел Владимир. — Либо я серьезно задумаюсь о нашем браке. — Алино, ты же говоришь всерьез?!
Это же моя мать! — И это моя жизнь!
Владимир, взгляни на меня.
Я целыми днями работаю, плачу ипотеку, веду хозяйство, готовлю, убираю.
И мне не нужны наставления о том, что я плохая хозяйка, от женщины, которая всю жизнь сидела на содержании — сначала у мужа, потом на алименты после развода! — Это грубо, — тихо сказал Владимир. — Грубо?
А то, как она обращается со мной — это не грубость?
То, что она лезет в мои шкафы, критикует каждое моё действие, требует подчинения — это нормально? — Она просто хочет быть нужной… — За счет унижения меня?
Нет, спасибо.
Я не обязана терпеть такое в своем доме.
Владимир опустил взгляд. — Что ты хочешь, чтобы я предпринял? — Сделай выбор.
Либо ты сейчас же пойдешь к ней и скажешь, что это и мой дом, и она обязана уважать меня и мои правила.
Либо я собираю ее вещи, и она уезжает. — Алино… — Нет, Владимир.
Я не шучу.
Я устала.
Я терпела целый год.
Пыталась найти общий язык.
Но твоя мать не желает идти на компромисс.
Она хочет подчинения.
И я не намерена подчиняться.
Владимир долго молчал.
Затем тяжело вздохнул: — Хорошо.
Я поговорю с ней.
Они вернулись на кухню.
Тамара Сергеевна сидела за столом с видом страдальца. — Ну что, договорились, как меня выгонять? — язвительно спросила она. — Мама, — Владимир присел рядом. — Нам нужно серьезно поговорить. — О чем тут говорить?
Твоя жена меня выгоняет! — Мама, это не так.
Просто…
Алина права.
Это её квартира тоже.
Она платит за неё, живет здесь.
И ты должна уважать её правила. — Какие правила?!
Я хотела помочь! — Но никто не просил о помощи, — мягко ответил Владимир. — Мама, я тебя люблю.
Но ты не имеешь права приходить сюда и указывать Алине, как жить.
Это её дом. — Предатель! — прошипела Тамара Сергеевна. — Я тебя родила, вырастила, всю жизнь тебе посвятила, а ты меня из-за какой-то женщины выбрасываешь! — Никто тебя не выгоняет! — повысил голос Владимир, и Алина удивленно посмотрела на него — обычно он никогда не спорил с матерью. — Мы просим уважать нашу семью!
Нашу с Алиной!
Ты можешь приезжать к нам, но не можешь учить нас жизни без нашего согласия! — Значит, так, — Тамара Сергеевна встала, тряслась от гнева. — Значит, я теперь чужая! — Ты не чужая, — устало ответила Алина. — Но ты уже не глава этой семьи.
Здесь живем мы с Владимиром.
И решаем мы.
А ты — желанная гостья, если научишься уважать хозяев. — Уважать?!
Я вас научу уважению!
Когда родятся внуки, тогда посмотрим, как вы запоёте! — Внуков не будет, — резко сказала Алина, — если вы не прекратите это немедленно.
Наступила тишина.
Тамара Сергеевна смотрела на невестку с неподдельным ужасом. — Ты… ты не позволишь мне увидеть внуков? — Я не собираюсь рожать детей в атмосфере постоянного конфликта и давления.
Если вы хотите быть частью нашей семьи и видеть наших будущих детей — научитесь уважать меня.
Не подчиняться.
