Он долго стоял на балконе, выдыхая дым и всматриваясь в мерцание огней вечерней Винницы.
За эти пять лет многое в нем изменилось.
Он стал более уверенным и спокойным.
В автопарке его уважали, ласково прозвали «Палыч», доверяли самую сложную технику и обучение новичков.
Он больше не ощущал себя тенью брата.
Он просто жил. — И чего она добивается?
Денег? — наконец произнёс он, вернувшись на кухню. — Она хочет, чтобы ты спас Виктора, — ответила Тамара, внимательно глядя на мужа. — Спасти? — Дмитрий горько усмехнулся. — А кто избавит меня от воспоминаний о том, как он меня унижал?
Как он смеялся мне в лицо на свадьбе собственной дочери?
Как он украл у меня нашу родительскую квартиру?
Кто, Тамара? — Никто.
Только мы сами способны.
Простить или не простить. — Я не могу, — резко сказал он. — Ни могу, ни хочу.
Это его жизнь.
Его собственный выбор.
Он сам выбрал этот путь, пусть теперь сам и идёт по нему до конца. — Даже если этот конец — петля? — тихо спросила Тамара.
Дмитрий вздрогнул и посмотрел на неё с болью. — Не говори так. — А как иначе?
Лариса сказала, что он жить не желает.
Виктор сильный, но никогда не умел признавать поражение.
Ты же знаешь.
Для него это крах всего.
Не просто денег, а его мира, его достоинства. — И что ты предлагаешь? — в голосе прозвучало отчаяние. — Отдать им наши сбережения?
Мы только что накопили на ремонт ванной!
Чтобы они снова смеялись над нами? — Нет, — Тамара подошла и взяла его за руки.
Её ладони были тёплыми и крепкими. — Деньги тут не решат проблему.
И дело не в них.
Дело в нас с тобой, Дмитрий.
Кем мы станем, если сейчас отвернёмся?
Такими же, как они?
Мы пять лет носили эту обиду.
Она, словно яд, медленно травила душу.
Может, пора избавиться от неё?
Не ради них.
Ради себя.
Он встретил её взгляд — такой родной, такой мудрый — и увидел в нём не просьбу о жалости, а призыв к силе.
Силе прощения, которая всегда была ему недоступна.
Через два дня они отправились к Виктору.
Дмитрий долго колебался, но Тамара была настойчива.
Их старенький «Логан», который они всё же сменили на более свежие «Жигули», выглядел чужеродно на стоянке перед огромным, мрачным особняком, который ещё недавно олицетворял успех, а теперь напоминал мавзолей.
Дверь им открыл Виктор.
Дмитрий его не узнал.
Перед ними стоял опухший, обрюзгший старик с мутными, потухшими глазами.
Дорогой кашемировый халат был испачкан чем-то, седая щетина покрывала щёки.
От него исходил запах перегара и безысходности. — Зачем пришли? — прохрипел он, не приглашая войти. — Посмеяться?
Увидеть, как титан на глиняных ногах рухнул? — Мы пришли поговорить, Вик, — тихо произнёс Дмитрий, с трудом узнавая в этом обломке человека своего старшего брата.
Они вошли в дом.
Внутри царил холодный беспорядок.
Пустые бутылки, разбросанная одежда, пыль на дорогой мебели.
Ларисы не было. — Она сбежала, — махнул рукой Виктор, словно читая их мысли. — Как крыса с тонущего корабля.
Забрала свои бриллианты и уехала к мамочке.
Сказала, что я ничтожество и сломал ей жизнь.
Возможно, и права.
Он тяжело опустился в кресло.
Дмитрий и Тамара остались стоять. — Мы в курсе, что произошло, — начала Тамара. — Лариса звонила. — Ах, побирушка… — злобно выплюнул Виктор. — Наверное, денег просила.
Не давайте ей.
У неё на чёрный день припрятано больше, чем вы за всю жизнь заработали. — Она просила не за себя.
За тебя, — сказал Дмитрий.
