Идеальная жизнь Тамары рухнула в тот самый момент, когда она взялась наводить порядок в кладовке.
Дети были в школе, муж уехал на работу, а она уже с утра успела выполнить все привычные дела и не знала, чем себя занять.
Осень всегда приносила такую ситуацию: как только заканчиваются работы в саду и дворе, а дети уходят в школу, Тамара некоторое время ощущала себя потерянной из-за неожиданно освободившегося времени.
Бабушка всегда повторяла ей: «Если руки без дела, голова начнёт придумывать проблемы».
Вот почему Тамара решила заняться уборкой в кладовке.
Она перебирала зимнюю одежду и обувь детей, размышляя, куда деть игрушки, которые они уже переросли, но выбросить жалко — либо из-за вложенных денег, либо из-за связанных с ними воспоминаний.
Внезапно её взгляд упал на одну коробку.
Эту коробку она не открывала со времени, когда вышла замуж.
Тогда она твёрдо решила оставить прошлое позади и не возвращаться к нему.
Сейчас она могла бы просто отложить коробку, но вместо этого Тамара решилась открыть этот самый «Ящик Пандоры».
Внутри лежали её рисунки.
Она забыла, что когда-то умела так хорошо рисовать.
Старалась забыть.
О своих творческих мечтах и амбициях, о Игоре, который был для неё путеводной звездой и уверял, что у Тамары великое будущее впереди.
Она была наивна и верила ему.
Вера в свой талант и в то, что она была единственной для него, была сильной.
Но потом он ушёл.
Или, точнее, с удивлением спросил, когда Тамара поинтересовалась о свадьбе: «Я разве обещал жениться на тебе?»
По мнению Тамары, он обещал: в ту ночь, когда она осталась у него, она сказала, что воспитана строго и будет спать только с мужем. «Это правильно, — сказал тогда Игорь. — Я буду твоим мужем».
Когда Тамара напомнила ему об этом, сначала он стал отрицать, а потом заявил, что у неё нет чувства юмора и она должна была понять, что это была просто шутка.
От этой «шутки» Тамара долго отходила, и если бы не Владимир, которого она встретила через полгода, неизвестно, как бы она справилась.
Сейчас мысли об Игоре её не посещали.
Зато она размышляла о таланте, который похоронила вместе с той неудачной любовью: её рисунки были действительно хороши, теперь она это понимала точно.
Кроме того, Тамара поняла, откуда в ней столько лет жила эта холодная пустота… Сидя на холодном полу кладовки, окружённая старыми коробками, она держала в руках набросок мужской фигуры, сделанный углём.
Линии были смелыми, уверенными, живыми.
Она вспомнила, как уголь пачкал пальцы, а Игорь стоял у мольберта и говорил: «Смотри, как свет играет на мышцах. Ты должна чувствовать форму, а не просто замечать её».
Она не просто похоронила свой талант.
Она вырвала с корнем часть самой себя — самую яркую и, как ей тогда казалось, самую уязвимую.
Вечером, когда Владимир вернулся с работы, Тамара не смогла притвориться, что всё в порядке.
Он сразу заметил её отрешённый взгляд и то, как она второй раз добавила сахар в чай, не слушая рассказов детей из школы. «Тамара, ты в порядке?» — спросил он, когда дети разошлись по комнатам.
Она посмотрела на него — на своего надёжного и предсказуемого Владимира, который чинил краны, работал с девяти до пяти, всегда приезжая домой вовремя, и каждую субботу готовил детям блинчики на завтрак.
И вдруг ей очень захотелось поделиться с ним всем. «Я нашла свои старые рисунки, — тихо сказала она. — В кладовке».
Он молча изучал её лицо. «И… что ты почувствовала?»
Этот вопрос, свободный от ревности и осуждения, глубоко тронул её.
Он знал об Игоре и о том, какое значение имели для неё эти рисунки. «Что я зря всё это бросила. Что мне… этого не хватает».
Владимир взял её за руку.
Его ладонь была тёплой и крепкой. «Тогда начни заново. Запишись на курсы. Дети подросли, у тебя теперь есть время. К тому же осень наступила, садом заниматься уже нельзя, и ты всегда тяжело переживаешь это время. Я сам думал, чем бы тебе заняться».
В тот же вечер Тамара нашла в интернете студию для взрослых с хорошими отзывами, а Владимир оплатил ей первый месяц и перевёл деньги со словами: «Купи самые лучшие краски, кисти… Всё, что тебе понадобится».
Тамара не знала, какие краски и кисти сейчас считаются лучшими.
Но с удовольствием погрузилась в это новое для себя дело, как всегда погружалась во всё новое.
Первые недели она чувствовала себя неуклюже.
Рука, привыкшая держать швабру и кухонный нож, отказывалась слушаться, линии получались кривыми и неуверенными.
Но затем что-то изменилось.
Память тела пробудилась.
Уголь вновь стал послушным, а краски начали смешиваться именно так, как она хотела.
Однажды преподавательница, женщина лет пятидесяти с седыми волосами, собранными в пучок, подошла к ней сзади и одобрительно кивнула: «Чувствуется сильная база».
Тамара расцвела.
