Мошенничество.
Нужно нанять адвоката.
Не какую-нибудь добродушную тётеньку в очках, а такого специалиста, чтобы даже прокурор не осмеливался смотреть в глаза.
Кабинет капитана полиции был тускло освещён, в воздухе висел запах пыли и старой мебели. — Итак… Кто мог оформить кредит? — Свекровь.
Почти бывшая. — И каким образом? — У нас был один ноутбук.
Вся информация — открыта.
Даже пароли. — Хорошо, заявление примем.
Но дело затянется.
И не факт, что завершится успехом.
Родственные отношения — это не преступный синдикат.
Тамара улыбнулась без искры в глазах. — Я доведу до конца.
Даже если придётся выйти в эфир.
Или пойти в Верховную Раду.
Или с плакатом на Пушкинскую. — О, вы настроены серьёзно. — Нет.
Я просто взрослая.
А вечером — звонок от Нины Степановны.
Тамара взяла трубку.
Как раз вовремя, чтобы услышать: — Ты зря ввязалась в эту войну, Тамара.
Мы знаем о переводах твоей матери.
Всё известно! — И что с того?
Это моя мама.
Пенсионерка.
Я помогала ей.
А вы даже не пустили её в дом. — Ты тратила семейные деньги без ведома мужа!
Верни всё!
Без остатка!
Тамара положила трубку.
И вдруг разразилась смехом.
Громко.
Горько, но уже почти с облегчением. — Сумасшедшие.
Просто в коллекцию.
Через два дня позвонил Алексей: — Что ты делаешь?
Ты в полицию заявила?!
Теперь нам позор!
Нашим родителям — позор! — Оформление кредита без согласия — это уголовное преступление.
Так, если что. — Никто тебя не обирал!
Ты просто неблагодарная! — Прощай, Алексей.
Надеюсь, мама найдёт для вас нового инвестора.
Суд прошёл как обычно.
Двадцать минут.
Документы.
Подписи.
И всё.
Машину продали — разделили выручку.
Телевизор достался Алексею.
Кольцо оставила Тамара.
В знак того, чего уже не будет.
А вечером — нотариус.
Новый счёт.
На своё имя.
На будущее. — Ну что, теперь ты — свободная женщина, — Юля подняла бокал. — Какие ощущения?
Тамара смотрела в окно.
Вечер.
Прохожие.
Машины.
Жизнь. — Легко.
Как будто снова можно дышать.
Через месяц пришло письмо.
Почерк — знакомый, с завитками.
Нина Степановна. «Тамара!
Мы всё обдумали.
Ты всё равно часть семьи.
Давай начнём сначала.
Мы прощаем тебя.» Тамара медленно прочла письмо.
Спокойно.
Затем разорвала его.
На мелкие клочки.
И выбросила в мусорное ведро. — Нет, Нина Степановна.
Больше — никогда.
И поставила чайник.
