Половина — наша. — Очень жаль. — Очень.
Итак, — она сделала паузу, сделав глоток чая, — если ты не готова взять на себя кредит и поддержать семью, тогда… пожалуйста, верни всё, что получила благодаря нашей семье.
Кольцо.
Подарки.
Телевизор — мы с Виктором Михайловичем покупали вместе.
Машина — ты брала её с Алексеем.
Значит, дели.
Половина — наша.
Тамара словно услышала что-то из далёкого прошлого, где считают: кто больше вложил, кто кому должен. — Какая половина? — медленно переспросила она, ощущая, как тепло уходит из кончиков пальцев. — Наша, Тамара, — спокойно ответила Нина Степановна. — Ты ведь не одна живёшь.
Всё — общее.
Всё — семейное. — Мам, ну ты, конечно, перегибаешь… — пробормотал Алексей. — Не перегибаю.
Просто нужно девочке напомнить: ответственность — это не только зарабатывать деньги.
Это делиться.
А не только брать.
Тамара поднялась.
Всё было предельно ясно.
Никаких истерик, слёз или обиды — только чёткое понимание.
Она подошла к тумбочке, сняла кольцо и аккуратно положила его на стол.
Без дрожи, ровно. — Телевизор?
Забирайте.
Машину?
Поделим.
Подарки?
Берите.
Забирайте хоть ковёр из прихожей.
Нина Степановна прищурилась. — Отлично.
Когда останешься без всего, тогда и поймёшь: семья — это святое.
Тамара посмотрела на Алексея.
Он по-прежнему молчал.
Только губы сжаты, руки сжаты в кулаки.
Ни взгляда, ни жеста.
И всё стало понятно. — Алексей, — голос чуть дрожал, но звучал твёрдо, — завтра я подаю на развод.
Я так больше не могу.
И не хочу.
Живите.
Как умеете.
Она повернулась и взяла куртку. — А кредит… — добавила уже у двери, — оформляйте сами.
Вы же — семья.
Он догнал её у подъезда. — Тамара, стой.
Подожди. — Что? — Ты правда решила так всё… до конца? — А как ты думал?
Что я переночую у Юли, остыну, вернусь, забуду всё — и продолжим жить, будто ничего не случилось? — Ну… да. — Прости.
Но я больше не хочу быть спонсором вашего семейного бизнеса.
И честно — не могу.
Алексей сгорбился, пнул ногой камешек. — Ты одна не справишься… — Ошибаешься.
Одна — справлюсь.
А вот рядом с тобой — нет.
Она ушла.
Не оборачиваясь.
Без сожалений.
В тот вечер телефон не умолкал.
Сообщения от Нины Степановны сыпались одно за другим: «Не вздумай подавать на развод, пожалеешь!» «Мы сделаем так, что ты ничего не получишь!» «Где ты жить собираешься, интересно?» «Не вздумай подавать на развод, пожалеешь!» «Мы сделаем так, что ты ничего не получишь!» «Где ты жить собираешься, интересно?» Юля, улыбаясь, налила чай: — Тамара, дорогая, это только начало.
Дальше будет интересно.
И правда.
На следующее утро раздался звонок из банка. — Тамара Сергеевна, на ваше имя оформлена заявка на потребительский кредит.
Вы подтверждаете? — Простите… что?! — Оформлено дистанционно.
Вы действительно её подавали? — Нет.
Это не я.
Руки задрожали.
Голос — тоже.
Но внутри уже появлялась новая Тамара.
Та, которая не будет молчать.
Следующие дни стали настоящей борьбой.
Звонки в банк, объяснения, бесконечные «мы передадим, мы уточним», ожидание десяти рабочих дней. — Вы что, планируете оформить на меня дом за это время? — вспылила она в одном из звонков. — Я кредит не оформляла!
Юля налила кофе, словно солдат готовящийся к бою. — Теперь у тебя война.
Добро пожаловать. — Да я даже знаю, кто подал.
И с какого компьютера. — Подавай заявление.
