Она аккуратно раскрыла свёрток.
Внутри обнаружилось кухонное полотенце.
Белоснежное.
Хлопковое.
Но изрядно вытертое.
Совершенно.
С пятнами и потертостями, с выцветшим мелким цветочным узором.
В уголке было вышито имя: *«Валя»*.
Над комнатой повисла густая тишина, словно густой кисель.
Сергей побледнел.
Владимир Николаевич отвернулся.
Тамара Васильевна смотрела прямо, спокойно, почти торжественно.
Аня медленно подняла взгляд.
Обратила внимание на свекровь.
Затем — на мужа.
Потом — вновь на полотенце.
И… улыбнулась. — Какая прелесть! — воскликнула она, и в её голосе не было ни капли лжи. — Это же винтаж!
Истинный раритет!
Тамара Васильевна слегка нахмурилась. — Это моё полотенце.
Я пользовалась им двадцать лет.
Оно… проверено временем. — Именно! — Аня осторожно провела пальцем по вышитому имени. — «Валя»… Как трогательно.
Это же ваше имя, Тамара Васильевна?
Какой замечательный жест — подарить мне нечто столь личное, наполненное историей.
Свекровь моргнула.
Не ожидала такого поворота. — Я думала… ты улавливаешь символизм. — О, я понимаю! — Аня поднялась, подошла к свекрови и взяла её за руки. — Это не просто полотенце.
Это — символ.
Символ ваших знаний, вашего мастерства, вашей… мудрости.
Вы передаёте мне эстафету.
Говорите: «Вот, держи.
Я сделала всё, что могла.
Теперь — твоя очередь».
Это так… трогательно.
Так по-семейному.
Сергей смотрел на жену с восхищением и лёгкой тревогой.
Он понимал: когда Аня начинает говорить так плавно, так эмоционально — она либо на грани слёз, либо… готовит блестящий ход. — Я… не совсем это имела в виду, — осторожно проговорила Тамара Васильевна. — А как же! — Аня повернулась к мужу. — Серёжа, только представь: это полотенце видело, как Тамара Васильевна растила тебя, готовила твои любимые котлеты, вытирала тебе нос, когда ты болел… Оно вобрало в себя всю её любовь, всю заботу, всю… энергию!
Это не просто кусок ткани.
Это — артефакт!
Она подняла полотенце высоко, словно трофей. — Я сохраню его.
Обязательно сохраню.
Возможно, даже оформлю в рамку.
С табличкой: «Священный реликт семьи.
Передан по наследству в день моего 30-летия».
Как думаете, куда лучше повесить?
В гостиной?
Или на кухне — напоминать о традициях?
Тамара Васильевна села.
Лицо её выражало… растерянность.
Она явно ожидала слёз, обиды, скандала.
А получила… музейный экспонат. — Ты… ты не обиделась? — наконец спросила она. — Обидеться? — Аня рассмеялась. — Как можно обидеться на такой душевный подарок?
Это бесценно!
Вы подарили мне частичку себя.
Частичку своей жизни.
Это… глубоко.
Очень глубоко.
Она вновь подошла к свекрови, обняла её — легко, но искренне. — Спасибо.
