— Подписывай скорее, нечего тут тянуть! — голос свекрови внезапно разрезал тишину нотариальной конторы, словно нож сквозь масло.
Татьяна застыла, держа ручку в руке. Перед её глазами документ словно бы расплывался, буквы скакали, как испуганные мурашки. Она ощущала тяжёлый взгляд Нины Ивановны — своей свекрови, которая нависала над столом, словно хищная птица над жертвой.
Пожилая нотариус в строгом костюме неловко покашляла.
— Может быть, вашей невестке стоит дать время ознакомиться с документами? В конце концов, это серьёзный шаг — отказаться от доли в наследстве.
Нина Ивановна фыркнула и поправила дорогую шаль на плечах.
— Какое ещё время? Мы всё обсудили дома. Танечка у нас понимающая девочка, правда, милая? Она хорошо знает, что квартира покойной бабушки Алексея должна остаться в семье. В настоящей семье.
Особый акцент на последних словах, направленных прямо в сторону Татьяны, вызвал у неё ком в горле. «Настоящая семья» — значит, она, прожившая рядом с Алексеем пять лет и родившая ему дочь, не воспринимается как таковая.
Алексей сидел между ними, уткнувшись в телефон, демонстрируя полное равнодушие к происходящему. Татьяна попыталась поймать его взгляд, надеясь получить хоть какую-то поддержку, но он продолжал пристально смотреть в экран, будто там писали что-то чрезвычайно важное.
— Алексей, — тихо обратилась она.
Он нехотя поднял глаза, и в них мелькнула раздражённость.
— Что опять? Мама всё объяснила. Подписывай и поехали. Маша в садике ждёт.
Упоминание дочери стало ударом ниже пояса. Он знал, что Татьяна не станет устраивать скандалы при ребёнке, не смешает малышку во внутренние конфликты, и этим цинично воспользовался.
Татьяна снова посмотрела на бумагу: отказ от прав на наследство в пользу супруга. Казалось бы, где тут проблема? Всё равно квартира останется в семье. Но внутренний голос кричал ей о неправильности ситуации, о грядущей ошибке.
— Мне… нужно время подумать, — выдавила она.
Нина Ивановна взмахнула руками, обращаясь к нотариус:
— Видите? Вот так всегда! Вопрос простой превращается в драму. Моя невестка особенная — ей везде кажется подвох.
Нотариус сохраняла нейтральное лицо, однако Татьяна заметила лёгкое нахмуривание.
— Уважаемая, это вполне объяснимо — обдумать такое решение. Речь идёт о недвижимости на миллионы. Я даже рекомендовала бы вашей невестке проконсультироваться с независимым юристом.
— Зачем ей юрист? — вспылила свекровь. — Мы, что враги? Мы — семья! А в семье должно быть доверие!
Она повернулась к Татьяне, голос стал мягче и льстивее:
— Танечка, дорогая, что ты, как ребёнок? Квартира в любом случае будет ваша с Алексеем. Просто удобнее, если оформлена на одного человека. Налоги меньше, оформление проще. Ты же умная — должна понять.
Татьяна почувствовала, что загнана в угол: с одной стороны давление свекрови, с другой — молчаливое ожидание мужа. А между ними — она сама, с сомнениями и страхами, которые всем казались нелепыми и беспочвенными.
— Давайте перенесём подписание на другой раз, — внесла предложение нотариус. — До конца месяца у вас есть время.
— Никаких переносов! — резко заявила Нина Ивановна. — Мы специально отпросились с работы, приехали сюда. Всё зря — из-за капризов?
Она встала, возвышаясь над всеми.
— Знаешь что, Татьяна? Если сейчас не подпишешь, забудь о нашей помощи. Что я вожу Машу на кружки, что мы с отцом Алексея помогаем вам деньгами — забудь!
Алексей наконец отложил телефон.
— Мам, перестань…
— Молчи! — выкрикнула мать. — Ты вообще мужчина или где? Не можешь с женой договориться о простой подписи?
Татьяна наблюдала за сценой со стороны, и вдруг осознала: это давление не случайно. Нина Ивановна слишком настойчива и агрессивна, будто боится, что Татьяна что-то поймёт или узнает.
— Я подпишу, — неожиданно заявила она, и все удивлённо на неё посмотрели. — Но сперва хочу увидеть все документы на квартиру: свидетельство о праве собственности, кадастровый паспорт, справку об отсутствии обременений.
Лицо свекрови покраснело.
— Для чего это? Ты что, не доверяешь нам?
— Просто хочу убедиться, что всё в порядке. Это стандартная практика при любых сделках с недвижимостью.
Нотариус кивнула:
— Ваша невестка права. Я настаиваю, чтобы предоставили все документы.
Нина Ивановна смущённо переводила взгляд между нотариусом и Татьяной. Алексей напрягся.
— Документы… дома, — пробормотала свекровь. — Надо съездить и привезти.
— Отлично, — спокойно сказала Татьяна. — Тогда перенесём встречу.
Она поднялась, и в её движениях появилась новая уверенность. Она больше не была загнанной в угол жертвой, а женщиной, понимающей происходящее.
Вечером Татьяна сидела на кухне съёмной квартиры. Маша уже спала, Алексей уединился в спальне, сославшись на головную боль. Она же перебирала в памяти события последних месяцев.
Смерть бабушки Алексея была внезапной. Пожилая женщина, всегда отличавшаяся крепким здоровьем, вскоре после болезни умерла. Татьяна помнила, как Нина Ивановна суетилась возле больной, никого не подпуская, даже медсестёр. «Я сама всё сделаю, я же медик», — уверяла она.
Потом последовали странные похороны: гроб закрыли, хотя бабушка скончалась от инфаркта, кремация, хотя она хотела быть похороненной рядом с мужем в Одессе.
И вот теперь эта спешка с наследством, эта агрессия при попытках выяснить детали.
Татьяна открыла ноутбук и зашла на сайт Росреестра. Несколько минут поиска — и перед ней была карта. Квартира бабушки действительно существует: трёхкомнатная, в хорошем районе, рядом с метро. Но…
Она нахмурилась. Согласно базе, на квартиру наложено обременение: залог по кредиту, взятому два года назад. Но бабушка не брала кредиты, она всегда считала их кабалой.
Сердце учащённо билось. Она проверила несколько ресурсов — информация совпала. Квартира заложена в банке. Сумма — пять миллионов гривен. Заёмщик — Нина Ивановна Осипова.
Татьяна откинулась на спинку стула. Вот в чём дело. Свекровь оформила кредит под залог квартиры бабушки. Но как?! Бабушка ни за что не согласилась бы…
Если только документы не подписаны ею без осознания, или подпись сфальсифицирована.
И теперь Нина Ивановна спешит переоформить квартиру на сына, чтобы Татьяна, как совладелец, не узнала об ограничении. Чтобы не задавала неудобных вопросов. Чтобы вся эта грязная история не всплыла наружу.
Дверь спальни поскрипела, и Алексей вышел на кухню. Его вид был усталым и виноватым.
— Ты не спишь? — спросил он, садясь напротив.
— Думаю, — ответила Татьяна коротко.
Они молчали, пока муж не заговорил:
— Послушай, Таня… Сегодня мама перестаралась. Но пойми её, она нервничает. Смерть бабушки и все эти формальности…
— Алексей, — прервала его Татьяна, — ты что-то знаешь о кредите?
Он дернулся, словно получил удар током.
— О каком кредите речь? Что ты имеешь в виду?
Но глаза его выдавали скрываемое знание.
— Про кредит, который взяла твоя мать под залог бабушкиной квартиры. Пять миллионов, Алексей. Куда делись эти деньги?
Алексей опустил голову и сосредоточился на столе.
— Это… сложно объяснить.
— Что именно сложно? Расскажи мне. Я твоя жена, мать твоего ребёнка. Я имею право знать.
Он тяжело вздохнул.,— Мама оказалась в сложной ситуации. Вложила деньги в некую финансовую пирамиду. Обещали невероятно высокие проценты… Она стремилась заработать на нашу квартиру. Чтобы мы, наконец, смогли съехать с аренды.
Татьяна смотрела на него, а в сердце ощущалась ледяная пустота.
— И ты был в курсе. Знал, когда мама уговаривала бабушку подписать бумаги. Знал, когда бабушка скончалась. Знал сегодня у нотариуса.
— Я надеялся на лучшее! — вскрикнул Алексей. — Мама уверяла, что найдёт деньги и покроет кредит. Никто бы об этом не узнал!
— А если бы я отказалась от наследства? Если бы квартира перешла к тебе, а потом банк её забрал из-за долгов? Что тогда, Алексей?
Он молчал, это молчание говорило само за себя.
— Ты был готов меня подставить, — твердо заявила Татьяна. — Готов был позволить мне отказаться от наследства, зная, что квартира заложена. Понимая, что мы можем остаться без всего.
— Мы бы не остались ни с чем! — взорвался Алексей. — Мама всегда находила выход!
— Вот как она выкрутилась с пирамидой? — холодно поинтересовалась Татьяна.
Опять наступило молчание. Она встала и подошла к окну. За стеклом мерцали огни ночного Львова. Где-то в одной из квартир спала её младшая дочь. Девочка, которая заслуживала лучшего, чем ложь и предательство в семье.
— Знаешь, что страшнее всего? — сказала, не оборачиваясь. — Не кредит и не потеря квартиры. А то, что вы с матерью объединились против меня. Что ты встал на её сторону, а я стала чужой.
— Таня, не надо драматизировать…
— Я не драматизирую, Алексей. Я констатирую факт и делаю выводы.
Она развернулась к нему.
— Завтра утром я иду к юристу, чтобы выяснить все детали смерти твоей бабушки и кредита. Если обнаружатся нарушения — а я уверена, что они есть — я обращусь в полицию.
Алексей побледнел.
— Ты что, с ума сошла? Это же моя мама!
— А я твоя жена. Пока что.
Смысл этих слов дошёл до него не сразу. Когда понял, вскочил со стула.
— Татьяна, давай не будем делать поспешных выводов. Давай поговорим спокойно. Мы же семья, нам нужно держаться вместе!
— Семья? — Татьяна усмехнулась с оттенком горечи. — Твоя мать сегодня показала, кто здесь настоящая семья, а кто только притворяется.
Она прошла к двери.
— Куда?
— Спать. На диване. А ты звони маме и рассказывай, какая я плохая жена. Думаю, она тебя поддержит.
На следующее утро телефонный звонок начался сразу после того, как Татьяна отвела Машу в сад. Экран засветился: «Нина Ивановна».
Татьяна некоторое время смотрела на звонок, затем решилась ответить.
— Я слушаю.
— Татьяна, это беспредел! — голос свекрови дрожал от гнева. — Алексей всё рассказал! Как ты смеешь грозить полицией? Ты понимаешь, что творишь?
— Понимаю, Нина Ивановна. Просто защищаю интересы своей семьи.
— Твоей семьи? Какая же ты семья? Ты просто… просто…
Свекровь запнулась, не находя нужных слов.
— Я мать вашей внучки, — спокойно напомнила Татьяна. — Совладелец наследства вашего сына, нравится вам это или нет.
— Ах ты мерзавка! Я тебя научу, как разговаривать со старшими! Ты у меня попляшешь!
— Нина Ивановна, — Татьяна старалась оставаться спокойной, хотя руки дрожали. — Давайте встретимся и обсудим всё. Но не втроём, а вчетвером: вы, я, Алексей и мой юрист.
В трубке повисла тишина, затем свекровь прошипела:
— Какой ещё юрист? Ты совсем сошли с ума?
— Через час я встречаюсь с ним. Если хотите решить вопрос мирно, приезжайте к трем часам в кафе на Львовской. Адрес пришлю сообщением.
— Да я тебя…
Татьяна положила трубку. Сердце колотилось. Она сделала шаг вперёд. Бросила вызов. Пути обратно уже не было.
Юрист Владимир Сергеевич оказался человеком немолодым с внимательным взглядом и располагающей улыбкой. Прослушав Татьяну, он покачал головой.
— Дело серьёзное. Если ваша свекровь действительно оформила кредит под залог без согласия владельца, это уголовное преступление — мошенничество в крупном размере.
— А если бабушка подписала не понимая? Она была очень пожилая…
— Тогда нужно доказать, что она не понимала сути действий. Это сложнее, но возможно, особенно при наличии медицинских документов о состоянии здоровья.
Татьяна задумалась. Документы… Наверняка Нина Ивановна постаралась их скрыть.
— А с наследством что?
— Как наследник, вы отвечаете по долгам наследодателя лишь в пределах стоимости наследства. Но квартира действительно может быть изъята банком. Если не удастся оспорить кредитный договор.
Юрист внимательно посмотрел на Татьяну.
— Вы уверены, что хотите этого? Это затянется, потребует много денег и принесёт немало неприятностей. Ваша борьба будет с семьёй мужа.
— Я уже в борьбе, — тихо ответила Татьяна. — Просто раньше не осознавала этого.
В три часа она сидела в кафе, попивая зелёный чай. Владимир Сергеевич устроился за столиком рядом, прикидываясь занятым работой за ноутбуком. Они договорились, что юрист официально представит её лишь при необходимости.
Нина Ивановна и Алексей пришли с пятнадцатиминутным опозданием. Свекровь выглядела так, будто собирается на бой: яркий макияж, дорогой костюм, надменное выражение. Алексей плёлся за ней, словно побеждённый.
— Ну, здравствуй, невестка, — процедила Нина Ивановна, садясь напротив. — Где твой знаменитый юрист?
— Он рядом. Но сперва давайте попробуем пообщаться сами.
— О чём можно говорить? — свекровь скрестила руки. — Ты угрожаешь родной матери мужа. Хотела посадить меня в тюрьму. Разве это нормально?
— Нина Ивановна, мне нужна лишь правда. Расскажите, как вы оформили кредит под бабушкину квартиру.
— Это не твоё дело!
— Моё, потому что это наследство вашего сына и моей дочери. Вы украли у собственной внучки.
Лицо свекрови покраснело.
— Я?! Украла?! Я всю жизнь работала на эту семью! А ты кто такая? Пришла и всё забрала!
— Мама, успокойся, — попытался вмешаться Алексей.
— Молчи! — сорвалась Нина Ивановна. — Из-за тебя я вынуждена оправдываться перед этой… этой…
— Продолжай, — холодно сказала Татьяна. — Перед кем?,Свекровь тяжело дышала, бросая на неё пронизывающий взгляд.
— Хочешь услышать правду? Получай! Да, я взяла кредит! И что с того? Старушка была при смерти, а квартира простаивала без дела! Мне же нужны были деньги!
— Зачем?
— Это не твоё дело! Но если уж интересно — я старалась заработать! Для вас, идиотов! Чтобы вы хоть наконец-то нормально жили, а не по съёмным комнатам!
— Вложившись в финансовую пирамиду?
Нина Ивановна подёрнулась.
— Откуда ты…
Она повернулась к сыну.
— Ты что, разболтал?!
Алексей сжался под её взглядом.
— Мам, она сама догадалась…
— Сам догадался! Ты слабак! Не можешь даже жену контролировать!
Татьяна наблюдала за происходящим с тяжестью в душе. Вот он, её муж, мужчина, который должен был защищать её и дочь. А он сидит молча, пока мать поливает грязью женщину, которая родила ему ребёнка.
— Хватит, — сказала она, поднимаясь. — Я поняла всё. Нина Ивановна, у вас есть неделя, чтобы предъявить все документы по кредиту и доказать, что бабушка Алексея давала согласие на залог. Если документов не окажется — я обращусь в полицию.
— Ах ты…
Свекровь вскочила, опрокинув стул. Несколько посетителей обернулись на шум.
— Я тебя! Ты у меня! Внучку не увидишь! Алексей разведётся с тобой! Останешься на улице!
— Нина Ивановна, — раздался спокойный мужской голос.
Владимир Сергеевич поднялся со своего места за соседним столиком и подошёл к ним.
— Я юрист Татьяны. Всё, что вы сейчас говорите, можно расценить как угрозы. Советую вам успокоиться.
Свекровь смотрела на него, открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Затем перевела взгляд на Татьяну.
— Значит, война? Ну, получишь войну. Алексей, вставай! Мы уходим!
Алексей послушно поднялся. Он не взглянул на жену, словно её здесь не было. Они ушли, оставив Татьяну с юристом.
— У вас свекровь крепкая, — заметил Владимир Сергеевич. — Но она блефует. Если бы у неё были документы, она не так бы психовала.
— Что мне теперь предпринять?
— Готовьтесь к худшему. Такие, как она, просто так не сдаются. Всё будет грязно.
Он оказался прав. Следующие дни превратились в настоящий кошмар. Алексей не ночевал дома и игнорировал её звонки. А вот свекровь беспокоила — по десять, двадцать раз в день. Угрожала, умоляла, снова угрожала. Татьяна заблокировала её номер.
Потом на работе начались неприятности. Татьяна трудится бухгалтером в небольшой фирме. И вдруг начальник вызвал её к себе.
— Татьяна, дело вот в чём… К нам приходила женщина. Говорила, что она ваша свекровь. Рассказывала… неприятные вещи.
Татьяна побледнела.
— Какие именно?
Начальник замялся.
— Что вы якобы нечистоплотны. Что на прошлой работе у вас были проблемы с отчётностью. Я, конечно, не поверил, но…
— Но осадок остался, — догадалась Татьяна.
Она почувствовала, что Нина Ивановна бьёт по всем фронтам. Работа, репутация, социальные связи — всё идёт в ход.
Но самый подлый удар грядал дома. Вернувшись вечером из сада с Машей, Татьяна обнаружила, что замки заменены. Её ключи не подошли.
На площадке стоял Алексей. Выглядел он несчастно, но решительно.
— Это временная мера, — сказал он, не глядя в её глаза. — Пока ты не одумаешься.
— Алексей, ты выгоняешь меня с ребёнком из квартиры?
— Это моя квартира! Я её снимаю!
— Мы снимаем её вместе! И вообще, при чём здесь квартира? Ты совсем сошёл с ума?
Маша, почувствовав напряжение, прижалась к ноге мамы.
— Папа, мы хотим домой, — пробормотала она.
Алексей дрогнул, но сразу взял себя в руки.
— Мама сказала, что так будет лучше. Чтобы ты поняла — семью разрушать нельзя.
— Чью семью, Алексей? Твою с мамой? А мы с Машей — разве не семья?
Он молчал, упрямо глядя в пол. Татьяна поняла — бесполезно. Нина Ивановна полностью завладела им. Выбор сделан, и он не в её пользу.
— Ну ладно, — сказала она. — Ты сделал свой выбор. Теперь тебе жить с ним.
Она развернулась и направилась к лифту. Маша следовала рядом, оглядываясь на отца. Но тот уже скрылся за дверью.
Последующие дни Татьяна провела у подруги. Та без раздумий приютила её с ребёнком и выделила комнату. Татьяна была благодарна за эту поддержку.
Владимир Сергеевич действовал быстро. Через три дня он сообщил новости.
— Татьяна, есть интересные сведения. Я нашёл нотариуса, который заверял доверенность на получение кредита. Оказалось, что бабушка вашего мужа была не одна. С ней была женщина, представившаяся социальным работником.
— Нина Ивановна?
— Скорее всего. Нотариус запомнил, потому что старушка выглядела странно — заторможенной, сонной. Он даже спросил, всё ли в порядке. Но «социальный работник» уверила, что бабушка просто устала.
Татьяна сжала трубку.
— Её чем-то обманула?
— Возможно. Но доказать это теперь почти невозможно. Хотя…
— Что?
— Нотариус человек серьёзный. Он снял на видео процедуру, чтобы подстраховаться. Говорит, готов показать запись следствию, если будет официальный запрос.
Это стало прорывом. Татьяна поблагодарила юриста и задумалась. В её руках появился козырь. Вопрос — как им воспользоваться.
Решение наступило внезапно. Нужно было не нападать, а заставить оппонента совершить ошибку.
Она набрала номер Алексея.,— Я готова обсудить ситуацию, — произнесла она. — Но исключительно с тобой, без присутствия твоей мамы.
Он неохотно согласился. Встретились в том же кафе. Алексей выглядел плохо — заметно похудел, тёмные круги под глазами.
— Ты плохо спишь? — поинтересовалась Татьяна.
— Это не твоё дело.
Она лишь кивнула. Злость — неплохо. Когда человек зол, он склонен к ошибкам.
— Алексей, я хочу предложить мирное соглашение. Отказываюсь от всех претензий, подпишу отказ от наследства, но есть условия.
Он насторожился.
— Какие?
— Во-первых, официальный развод. Быстро, без раздела имущества — у нас его нет. Во-вторых, алименты на Машу — двадцать пять процентов от твоего дохода. В-третьих, расписание встреч с ребёнком — исключительно по выходным, и первые шесть месяцев только в моём присутствии.
Алексей нахмурился.
— Это шантаж.
— Это предложение условий. Если согласишься — твоя мама сможет спокойно спать. Откажешься — встретимся в судах всех инстанций — семейном, гражданском, уголовном.
Она встала.
— Два дня — и ждём решения.
Ушла, не оглядываясь. План был рискован: в случае согласия она теряла шанс наказать свекровь, зато получала свободу и гарантии для дочери. В противном же случае…
На следующий день появилась Нина Ивановна. Натянула к подруге Татьяны и стала настойчиво стучаться в дверь. Пришлось выйти.
Свекровь выглядела как избитая — растрёпанные волосы, растёкшаяся косметика.
— Ты! — прошипела она. — Думаешь, я позволю тебе вымогать сына?
— Я ничего не вымогаю. Предлагаю разумный выход.
— Разумный? Ты хочешь развести его! Забрать внучку!
— Первостепенно я хочу защитить ребёнка от твоего влияния.
Нина Ивановна сделала шаг вперёд.
— Послушай меня, мерзавка. Ты подпишешь отказ от наследства без условий, иначе я сделаю твою жизнь невыносимой. Ты не найдёшь работу в этом городе. О тебе будут сплетничать так, что ты сама уедешь как можно дальше.
— Вы угрожаете мне при свидетеле? — Татьяна кивнула в сторону подруги, стоявшей за дверью.
— Я предупреждаю!
Нина Ивановна приблизилась ещё больше. Теперь они стояли почти вплотную.
— В суде я скажу, что ты неадекватная мать, что избивала ребёнка, что злоупотребляла алкоголем. У меня есть свидетели!
— Лжесвидетели?
— Попробуй докажи обратное! У меня есть деньги и связи! А что у тебя? Ничего!
В этот момент Татьяна впервые за все эти дни искренне улыбнулась.
— У меня есть видеозапись, Нина Ивановна. Запись, где вы подписываете доверенность. Там видно, как вы еле держитесь на ногах, как вас поддерживают и шепчут на ухо.
Свекровь побелела.
— Ты блефуешь.
— Нотариус Юрий Анатольевич Борисов. Его контора на Сретенке. Можете проверить.
Нина Ивановна отпрянула, словно от удара. Её лицо искажалось страхом, злобой и отчаянием.
— Чёрт, — выдохнула она. — Ах ты…
Внезапно, совсем неожиданно, она опустилась на колени прямо на лестничной площадке.
— Не губи меня, — взмолилась она хриплым голосом. — Танечка, не делай этого. У меня давление, сердце… Я не выдержу тюрьму.
Это было жалкое зрелище. Высокомерная и властная женщина лежала у ног невестки, которую она презирала.
— Поднимитесь, — холодно сказала Татьяна. — Это унизительно.
— Я сделаю всё, что скажешь! Только не обращайся в полицию!
Татьяна смотрела на неё сверху вниз. В руках была власть — можно было сломать, отомстить за все обиды.
Но…
— Вот мои условия, — заявила она. — Вы полностью погашаете кредит в банке. Не знаю как — имущество продавайте, кредиты берите, но квартира должна быть без долгов. Второе — вы никогда больше не вмешиваетесь в мою и дочери жизнь. Никогда, поняли? Третье — Алексей подписывает развод на моих условиях. Всё. Взамен я сохраняю молчание о ваших выходках.
Нина Ивановна посмотрела на неё мутными от слёз глазами.
— Соглашусь, — прошептала она. — На всё соглашусь.
Спустя месяц Татьяна уже сидела в своей новой съёмной квартире. Небольшой, но своей. Маша играла в детской комнате. Развод был оформлен, алименты назначены. Нина Ивановна выполнила обещание — квартира была освобождена от обременений. Как именно она нашла деньги, Татьяна не спрашивала.
Алексей приходил по выходным. Играл с дочерью, неловко пытался вести беседу с бывшей женой. Татьяна была вежлива, но холодна. Мосты сожжены.
Однажды он спросил:
— Ты жалела?
— О чём именно?
— Что всё так вышло. Ведь мы могли… могли попытаться сохранить семью.
Татьяна взглянула на него — на этого слабого, безвольного человека, так и не ставшего мужем и отцом.
— Семью не сохраняют, Алексей. Семью создают. Для этого нужны двое — равных, самостоятельных. А не мальчик, прикованный к маминой юбке.
Он опустил голову.
— Понимаю, что ты меня презираешь.
— Нет, — покачала она головой. — Я ты жалею. Ты так и не вырос. И вряд ли сможешь.
Вечером, когда Алексей ушёл, а Маша уснула, Татьяна вышла на крошечный балкон. Город внизу жил своей жизнью. Где-то там, в одной из квартир, Нина Ивановна, вероятно, строила новые планы. Где-то Алексей снимал свои неудачи с помощью алкоголя.
А она стояла здесь — одна, но свободная. Бедная, но независимая. С дочерью, которую надо воспитывать. С жизнью, которую предстоит строить с нуля.
Было страшно. Но впервые за долгое время Татьяна чувствовала полное дыхание. Что каждое решение — её собственное. Каждый шаг — её выбор.
Свекровь была права лишь в одном: семью разрушать нельзя. Но сначала эта семья должна существовать. Настоящая. А не фиктивная, скреплённая ложью и манипуляциями.
Татьяна улыбнулась, глядя на огни города. Завтра будет новый день. Трудный, но её. И в этом таилась настоящая сила.
