Думаешь, тебе здесь место?
Это наша комната, мы её выделили сыну!
Игорь снял наушники и повернулся. — Мам, прекрати.
Она ведь ничего не делает. — Ничего?
Она дышит нашим воздухом!
Пользуется нашей едой!
Спит на нашей кровати!
Я молчала.
Держала телефон крепко в руке и не произносила ни слова.
Нина Васильевна приблизилась, нависла надо мной. — Ты пришла в наш дом — будь благодарна, что тебя вообще терпят!
Я могу в любой момент выгнать тебя, и Игорь не скажет ни слова.
Он не предаст свою мать ради такой, как ты!
Игорь встал, подошёл и обнял мать за плечи. — Она поняла, мам.
Не нервничай.
Нина Васильевна вытерла глаза и прижалась к сыну.
Всегда одна и та же история — она кричит на меня, потом сын её успокаивает, а она делает вид жертвы.
А я сижу в стороне, чужая в этом доме.
В этой квартире, которая, как оказалось, вовсе не их.
Вечером, когда Нина Васильевна ушла к соседке, я показала Игорю фотографию.
Он долго смотрел на экран, на лице сменялись удивление, растерянность, затем тревога. — Где ты это взяла? — Нашла случайно.
В шкафу. — Ты копалась в вещах? — Искала одеяло.
А нашла правду.
Он отвёл глаза, провёл ладонью по лицу. — Это… сложно объяснить. — Объясни проще.
Почему в документах на эту квартиру указано имя моей Веры Ивановны?
Тишина давила.
Игорь ходил по комнате, не находя слов.
Наконец остановился у окна, глядел в темноту. — Мама никогда не хотела, чтобы ты это узнала. — Узнала что? — Эта квартира… она не наша.
Технически.
Я встала и подошла к нему. — Говори яснее.
Он вздохнул и опустил плечи. — Твоя Вера Ивановна и моя мама были подругами.
Лет тридцать назад.
Вера Ивановна дала маме деньги на первоначальный взнос за эту квартиру, когда мама разводилась с отцом.
Большую сумму, почти половину стоимости.
Мама обещала вернуть, но не смогла.
Тогда Вера Ивановна предложила сделку — квартира оформляется на её имя, а мама живёт и пользуется, пока не расплатится.
