А выходит, ты просто разбазаривал доверие.
Тамара медленно вытерла ладони полотенцем.
В тусклом свете кухонной лампы её лицо выглядело измождённым. — Двадцать лет, — наконец повернулась она к нему. — Двадцать лет я ждала этих слов.
Виктор приблизился к ней: — Я всё исправлю.
Обещаю. — Обещания, — она горько усмехнулась. — Их я тоже наслушалась. — Нет, — он покачал головой. — В этот раз всё будет иначе.
Я… я уже начал.
Он достал телефон, открыл банковское приложение: — Посмотри.
Я отозвал у Сергея доступ к своей карте.
И у Виталия тоже.
Больше никакой “до зарплаты”.
Тамара внимательно посмотрела на него.
В её взгляде мелькнуло что-то — не прощение, нет.
Но, может быть, надежда.
Телефон зазвонил в разгар рабочего дня.
Виктор взглянул на экран — Игорь, старый приятель по институту.
Сердце ёкнуло — он уже догадывался, зачем тот звонит. — Вик, друг! — голос Игоря звучал сладко. — Как сам?
Давно не виделись. — Нормально, — Виктор откинулся в кресле, разглядывая потолок в кабинете. — Что случилось? — Да вот, понимаешь… — Игорь замялся. — Тут такое дело… До зарплаты неделя, а у дочки день рождения.
Может, поможешь?
Тысяч тридцать?
Раньше Виктор без раздумий достал бы телефон, запустил банковское приложение.
Тамара потом как-нибудь сократит расходы, она всегда так делала… Его взор остановился на её лице.
Усталое, с еле заметной горечью в уголках губ. — Нет, Игорь, — собственный голос казался чужим. — Извини, но нет. — Как это — нет? — в трубке повисло удивлённое молчание. — Ты всегда помогал… Может, хоть немного? — Нет, — Виктор крепче сжал телефон. — Разбирайся сам.
Он нажал «отбой» и несколько минут сидел, смотря в погасший экран.
Внутри было пусто.
Ни вины, ни сожаления — ничего.
Потом он достал бумажник, пересчитал наличные.
Может, купить Тамаре цветы?
Нет, это глупо.
Она не ради цветов прожила с ним двадцать лет.
Виктор открыл органайзер, записал: «Положить на карту 15 тысяч на коммуналку».
Вздохнул.
Мелочь, но приятно — словно первый шаг к чему-то правильному.
Утренний свет наполнял кухню.
В открытое окно залетал прохладный ветерок, колыша занавески — те самые, которые Тамара повесила ещё весной.
Тогда Виктор ворчал, что они слишком простые.
Сейчас он смотрел на их мягкое движение и думал, как на самом деле они уютны. — Кофе будешь? — Тамара достала с полки две чашки.
Не спросила, хочет ли он завтракать вместе — просто взяла две чашки, как раньше. — Я сам, — Виктор встал из-за стола. — Ты садись.
Она удивлённо приподняла брови, но села.
А он принялся готовить кофе в турке — как когда-то учила тёща. «Три ложки кофе, щепотка корицы, медленно довести до кипения…» — Знаешь, я тут думал, — он внимательно следил за пенкой. — Не уверен, что сразу всё исправлю… Но я хотя бы попробую.
Тамара молчала.
Только пальцы тихо постукивали по столу — старая привычка, когда она нервничает. — Вчера звонил в банк, — Виктор разлил кофе по чашкам. — Открыл счёт для квартплаты.
Автоматическое пополнение, моя карта привязана. — Главное — не слова, а дела, Виктор.
Он кивнул: — Я знаю.
Поэтому сделал ещё кое-что.
Поставил перед ней чашку, достал телефон.
Пара движений пальцем — и на экране появился список контактов. — Смотри.
Все номера, на которые уходили деньги.
Я их удалил.
Она подняла глаза — впервые за последний месяц взглянула прямо на него: — Даже дядю? — Даже его, — Виктор сел напротив. — Особенно его.
За окном просигналила машина.
Вдали залаяла собака.
Обычное утро обычного дня.
Только в воздухе что-то неуловимо изменилось — будто рассеялся тяжёлый туман, копившийся годами. — Знаешь, что самое трудное? — Виктор обхватил ладонями горячую чашку. — Не деньги.
И не отказывать.
Самое трудное — осознать, что я чуть не потерял тебя из-за собственной глупости.
Тамара протянула руку, легко коснулась его пальцев: — Ты не потерял.
Пока не потерял.
