Лунный свет едва пробивался сквозь его хрупкое тело, облаченное в устаревший пиджак.
Его движения не просто замедленны — они казались чуждыми, словно нарушающими законы земной гравитации и природной анатомии.
Это определенно не был живой человек.
Оксана ощутила, как ноги подкашиваются, а в висках начала стучать густая, тягучая волна паники, грозившая лишить сознания.
Она вот-вот упадет с этого балкона на острые камни альпийского склона, но в самый последний момент мужчина обернулся.
Он взглянул прямо на нее.
Его лицо казалось совершенно незнакомым, без единого выражения, словно вырезанным из бледного мрамора.
Пышные усы, навевавшие мысли о другой эпохе, и аккуратно уложенные волосы с прямым пробором.
И глаза — пустые, темные, бездонные.
Внезапно этот человек, этот призрак, поднял руку.
Нет, он бросил обе руки вперед, словно пытаясь преодолеть расстояние и высоту, чтобы дотянуться до нее, схватить за горло, коснуться ледяными пальцами.
Оксане показалось, что его мрачное, мертвенное лицо становится все ближе и ближе, заполняя все пространство вокруг… Издав тихий, приглушенный стон, она с последними силами оттолкнулась от перил и, спотыкаясь, упала назад в спальню на холодный пол.
Найти ту старушку оказалось удивительно легко.
Оксана была убеждена, что такая женщина не могла обитать в их стерильном и новом коттеджном поселке.
Значит, ее дом следует искать там, за мостом, в старой, умирающей деревеньке.
А выяснить точное место жительства той, что видит призраков, оказалось несложно — достаточно было поинтересоваться у местных бабушек, сидевших на лавочке у колодца.
Оксана припарковала свой аккуратный городской хэтчбек у покосившегося, давно некрашеного дома с резными, но облупившимися наличниками.
Калитка держалась, казалось, только на честном слове и одной ржавой петле, поэтому женщина решила не рисковать и не стучать. — Бабушка! — позвала она, осторожно заглядывая в щель между досками забора. — Бабушка Нина?
Меня зовут Оксана!
Вы на прошлой неделе говорили… про мой участок… про то, что у меня там… гость… Дверь дома со скрипом приоткрылась, и на пороге появилась та самая старушка.
Она прищурилась, разглядывая гостью. — Господи Иисусе… Опять нарядилась, будто на парад, — тихо, но ясно прошептала она, окидывая критическим взглядом шифоновое платье-тунику и элегантные босоножки на каблуках Оксаны.
Затем махнула рукой, словно смирившись. — Ну, заходи в дом, раз пришла!
Только осторожнее с каблуками, не сломай мои половицы!
Ну, чего тебе нужно?
Переступив порог, Оксана почувствовала, как ком поднимается к горлу. — Он… он действительно приходит.
Топчется там, где вы сказали.
Я видела его… прошлой ночью… — голос ее дрожал. — Я подумала… если вы видите подобных и не боитесь, значит, сталкивались с этим раньше.
Может, вы знаете… как его… прогнать? — Она бессознательно заламывала руки, и ее безупречный маникюр блестел в полумраке сеней. — Думала я… — Правильно подумала, детка, — кивнула старушка, и в ее глазах мелькнуло что-то сложное, непонятное для Оксаны. — Хочешь, чтобы я его прогнала?
Оксана лишь беспомощно кивнула, потом спохватилась, поспешно открыла свою изящную кожаную сумочку и достала оттуда несколько крупных, хрустящих купюр. — Я не знаю, сколько это обычно стоит.
Я не из жадных, честно!
Если понадобится больше — я съезжу в банкомат, привезу!
Сколько скажете!
Старушка, по имени Нина Ивановна, внимательно взглянула на деньги, а затем прямо в глаза Оксане.
Ее взгляд смягчился. — Хватит, — тихо и как-то по-доброму произнесла она. — Я помогу.
Проходи, садись, я сейчас… — Она замолчала и с легким смущением опустила глаза. — Извини, чайком угостить не могу.
Вчера закончился.
А в магазин-то три километра… старые кости уже не тащатся.
Оксана робко села на краешек покрашенной табуретки и украдкой осмотрела дом.
Чистый, но старый и многократно заштопанный тюль на единственном окне.
На столе не было скатерти, и ничто не могло скрыть глубокие трещины на когда-то лакированной поверхности.
У старенького буфета отсутствовала одна дверца, и внутрь была видна пустота.
Прозрачная сахарница была пуста.
Так же, как и плетеная хлебница, стоявшая рядом.
Было бедно.
Было пусто.
Было очень одиноко. — Достань-ка из холодильника бутылочку, прозрачную такую, — позвала Нина Ивановна из соседней комнаты. — Там у меня травяной настой собственного приготовления.
Вкусный, целебный.
Попробуй.
И мне налей, пожалуйста.
Горьковат он немного, но зато дает силы и укрепляет здоровье.
Оксана подошла к старому, потрескивающему холодильнику и открыла его.
Сердце ее сжалось еще сильнее.
