— Счастливую семью? — голос Татьяны с дрожью прозвучал. — Он утверждал, что вы давно разошлись, показывал договор купли-продажи новой квартиры.
На моё имя.
Я внесла предоплату.
Три миллиона.
Все мои сбережения.
Алексей отошёл к окну, его лицо поблекло, словно пепел в пепельнице на подоконнике. — Знаешь, что самое горькое? — Ольга поднялась и подошла к мужу вплотную. — Я доверяла тебе.
Когда деньги исчезали — доверяла.
Когда ты ночами «с клиентами» разговаривал — доверяла.
Даже сегодня пыталась поверить. — Знаешь, что самое горькое? — Ольга подошла к мужу вплотную. — Я доверяла тебе.
Когда деньги исчезали — доверяла.
Когда ты ночами «с клиентами» разговаривал — доверяла.
Даже сегодня пыталась поверить.
Она взяла документы со стола и медленно разорвала их пополам. — Ты всегда был слабаком, Алексей.
Но я думала — ничего, любовь всё исправит.
А на деле ты просто трус, который не способен уйти честно.
Проще обмануть, украсть, подставить. — Ольга, я… — Молчи.
Три года я терпела твои лживые слова.
Хватит.
Странно, но злости не возникло.
Лишь холодная ясность, словно температура спала после долгой болезни.
Ольга достала телефон. — Что собираешься делать? — Алексей вздрогнул. — Что собираешься делать? — Алексей вздрогнул. — Звоню в полицию.
Владимир Петрович, вы сможете помочь с заявлением? — Звоню в полицию.
Владимир Петрович, вы сможете помочь с заявлением? — Конечно. — Конечно.
Татьяна беззвучно плакала, размазывая тушь.
Алексей соскользнул по стене и сел прямо на пол.
А Ольга набирала номер, чувствуя, что с каждым нажатием цифр ей становится легче дышать. *** Через два месяца Ольга услышала знакомый звук ключа в замке.
Она не встала с дивана, продолжая просматривать документы от Владимира Петровича — решение суда о признании сделки недействительной, протоколы заседаний, показания свидетелей. — Я за остальным, — Алексей застыл в дверях гостиной.
Под глазами — тёмные круги, недельная щетина, рубашка мятая, а на воротнике виднелся след от помады.
От него пахло перегаром и чужими сигаретами. — Татьяна… она меня выгнала.
Сказала, что не хочет иметь дело с мошенником.
Квартиру снимать не на что, живу у друга на диване. — Я за остальным, — Алексей застыл в дверях гостиной.
Под глазами — тёмные круги, недельная щетина, рубашка мятая, а на воротнике виднелся след от помады.
От него пахло перегаром и чужими сигаретами. — Татьяна… она меня выгнала.
Сказала, что не хочет иметь дело с мошенником.
Квартиру снимать не на что, живу у друга на диване.
За эти два месяца многое произошло.
Сначала пришли повестки в суд, затем — унизительные очные ставки, где Алексей пытался всё отрицать.
Татьяна выступала против него, плакала, рассказывала, что он её тоже обманул.
Владимир Петрович последовательно предъявлял доказательства — переписки, выписки, свидетельские показания соседей.
Алексея уволили с работы после того, как выяснилось, что он подделывал документы и там.
Ольга подняла глаза от бумаг. — Твои вещи в коридоре.
Три коробки.
И чемодан с зимними куртками. — Ольг, послушай… — он сделал шаг в комнату, споткнулся о журнальный столик. — Я был идиотом.
Может, попробуем начать всё сначала?
Я исправлюсь, обещаю.
Найду работу, буду помогать с ипотекой… Она отложила документы и встала.
На ней были старые джинсы и футболка отца — та самая, которую Алексей называл «тряпкой».
Она прошла мимо него к входной двери и открыла её. — Забирай свои коробки и уходи.
Ключи оставь на тумбочке. — Но мы ведь столько лет вместе… Помнишь, как ездили в Скадовск?
Как кольца выбирали? — Было.
Теперь нет.
