Вам у нас понравится!
Когда Ольга вскрыла ампулу, привычный запах спирта резко ударил ей в нос.
Она набрала в шприц густую, слегка желтоватую жидкость, постучала по корпусу, чтобы выгнать пузырьки воздуха.
Мать, Тамара Сергеевна, уже сидела на диване, откинув край изношенного махрового халата и оголив дряблую кожу на бедре.
Ольга опустилась на колени, протёрла место укола ваткой и аккуратно ввела иглу.
Мать даже не поморщилась — она привыкла к этому.
Это был уже сотый или двухсотый укол за последние месяцы.
Лекарство лишь поддерживало её, немного облегчая самые острые симптомы, но не лечило.
Настоящее лечение, способное остановить болезнь и дать надежду на выздоровление, стоило целое состояние — как крыло самолёта.
Таких денег у них не было и вряд ли когда появится.
Ольга вытащила иглу и прижала ватку. — Всё, мама.
Тамара Сергеевна с недовольством поджала губы, словно сам укол был для неё личной обидой. — Легко тебе говорить «всё».
Это у тебя всё, а у меня — ничего.
Вся жизнь пошла насмарку.
Здоровье разрушено, старость в нищете, и дочь, которой всё равно.
А ведь он мог помочь!
Мог бы! — она начала свой привычный, заученный до деталей монолог. — Твой отец, Алексей, теперь на коне.
Деньги валятся к нему в руки лопатой.
А я тут гнию заживо.
Он бросил меня, больную и несчастную, с ребёнком на руках.
Уехал в свою Одессу и забыл, как меня зовут.
А ведь я ему всё отдала, лучшие годы!
Ольга тяжело вздохнула, собирая шприц и ампулу в пустую коробку.
Она слышала это уже тысячу раз. — Мама, это неправда, — тихо, почти шёпотом ответила она. — Папа тебя не бросал.
Ты сама ушла от него. — Что?! — вскрикнула Тамара Сергеевна, её бледное лицо покрылось красными пятнами. — Как ты смеешь!
Родная дочь против матери! — Ты ушла к дяде Сергею, — продолжила Ольга спокойным голосом. — Сказала, что отец — бесперспективный неудачник, что он никогда ничего не добьётся.
А дядя Сергей был директором базы.
Ты сама так решила.
Мать на мгновение замолчала, но вскоре нашла новый повод для обиды. — А он кем стал?
Богачом!
И только благодаря мне!
Это я его так взбесила, что он сорвался и добился всего!
Из упрямства!
Он мне по гроб жизни должен за такую мотивацию!
Мог бы хоть поблагодарить.
Деньгами.
На лечение. — Мам, хватит, — голос Ольги стал твёрже. — Ты забыла, как после развода бегала по инстанциям, писала жалобы?
Как настраивала весь наш маленький город против него, рассказывая, какой он негодяй и пьяница, хотя он даже не прикасался к алкоголю?
Ты сделала всё, чтобы его уничтожить.
Он уехал, потому что ты не оставила ему выбора.
Тамара Сергеевна усмехнулась криво, и в этой улыбке было столько цинизма, что Ольге стало не по себе. — Дурочка ты, Олька.
Наивная дурочка.
Я всё делала правильно.
Он бы за встречи с тобой любые деньги отдал.
Он любил тебя безумно.
Неужели я должна была этим не воспользоваться?
Я боролась за твоё обеспеченное будущее, а ты… Эх, в кого ты такая простушка.
В этот момент в голове Ольги что-то щёлкнуло.
Все эти годы она верила в мамину версию о разбитом сердце и женской обиде.
Но всё оказалось куда проще и уродливее.
Деньги.
Все эти суды, бесконечные обвинения, запреты на встречи с отцом, которые она, будучи маленькой, так горько переживала — всё это было лишь способом вымогательства.
Перед её глазами пронеслась череда маминых мужей: блестящий дядя Сергей, оказавшийся простым вором; тихий инженер дядя Юрий, сбежавший через год; и последний — дальнобойщик Владимир, который, уходя, бросил ей фразу, запомнившуюся на всю жизнь: «Ты со своим характером, Анатольевна, одна в пустой квартире сдохнешь, и никто даже стакан воды не даст».
Похоже, его пророчество начало сбываться.
Она молча вышла из комнаты, оставив мать наедине с её победоносным цинизмом.
Нужно было перевести дух.
Эта правда была слишком удушающей.
Прошло около десяти минут.
Из комнаты не доносилось ни звука.
Слишком тихо.
Сердце Ольги тревожно ёкнуло.
Она заглянула внутрь.
Мать сидела на диване в необычной позе, голова была странно запрокинута, одна рука безвольно свисала, а взгляд был устремлён в одну точку. — Мама? — позвала Ольга.
Ответа не последовало.
Она подбежала и потрясла её за плечо.
Тело было вялым.
Изо рта тонкой струйкой стекала слюна.
Приступ.
«Скорая» приехала удивительно быстро.
Молодой, самоуверенный врач бросил Ольге презрительный взгляд, пока медсестра ставила укол. — Почему вы так мать не берегёте? — упрекнул он. — Ей нужны препараты нового поколения, а не эта гомеопатия.
Денег нет?
А вы искали?
Знаете, я бы на вашем месте почку продал, но мать бы с того света вытащил.
Он говорил это с таким высокомерием, будто действительно был готов на такой подвиг, а Ольга казалась ему ленивой и неблагодарной дочерью.
Его слова, брошенные свысока, ранили и унижали, но одновременно, словно ядовитое семя, проникли в её отчаявшееся сознание.
