Евгения Николаевна была женщиной строгой и властной. Всю свою жизнь она проработала на руководящих должностях. И это ей подходило по характеру. Она любила управлять людьми, она лучше других знала, что и как делать. Она могла принимать самые верные решения и следить за качественным исполнением всех необходимых процедур.
Она знала всё и обо всех на своей фабрике. Знала о каждом сотруднике, о характере человека, о его жизненных обстоятельствах, проявляла внимание к его семье… Даже сторож Степанович, и тот был у неё как на ладони. Она знала по каким праздникам он может уйти в запой и как повлиять на этот процесс через его жену. Да да! Она лично в дружеской манере общалась с женой сторожа. Ведь от этого тоже зависела жизнь на фабрике.
А уж об остальных сотрудниках и говорить нечего. Она знала всё про их мужей, детей, свекрух и другие обстоятельства. Она всегда держала руку на пульсе каждого. Конечно, это отнимало практически всё её время, поэтому своей семье она уделяла времени меньше, но контролирующую функцию выполняла бесперебойно.
Когда она стала самым молодым директором швейной фабрики, то вся погрузилась в работу. Ведь ей поручили такую ответственную миссию, она должна была оправдать возложенные на неё надежды. И действительно, под её внимательным и активным руководством работа на фабрике начала налаживаться. Стало меньше прогулов и брака, сотрудники стали ответственней относиться к выполняемым функциям… Планы стали выполняться, трудовая дисциплина улучшилась…
А дома молодой семье активно помогала мама. Она понимала, что у дочери трудный период, карьера, большая ответственность. Поэтому взвалила на свои плечи почти все заботы по домашнему хозяйству. Она и кушать готовила, и стирала, и наводила порядок в квартире, и помогала с ребёнком.
Маленький Саша рос болезненным и слабым. Он часто болел, почти всё время проводил дома. Ангины у него были каждый месяц, а то и по два раза, даже летом. Зато он ещё со времён ясельной группы полюбил читать книжки. Точнее, чтобы ему их читали. Мама приходила с работы уставшая, отмахивалась от назойливого малыша с его просьбами, которые она воспринимала как капризы. Ну, разве он не понимает, что мама устала, что у мамы на работе много проблем, что она думает о плановых показателях, о партийной работе, о предстоящем собрании…
Муж вообще бывал дома редко, он был хирургом-травматологом, работал каждый день и еще брал ночные дежурства… А кода приходил домой уставший, то очень быстро кушал и ложился спать, он просто валился с ног после тяжелых дежурств. И Сашеньке только оставалось сидеть тихонько в углу комнаты, где были его игрушки.
Из игрушек у него было пару машинок, кубики и юла, которая жужжала и мешала спать папе. По этой причине юла и машинки стояли тихонько на тумбочке. Был ещё большой плюшевый медведь, который жил у него в кровати и спал вместе с хозяином.
А основным занятием ребёнка были его книжки.Мать хотела, чтобы сын рос умным мальчиком и покупала ему много книжек. Он тогда не мог ещё сам читать, но любил разглядывать яркие весёлые картинки в детских книжках. Саша садился на пол в углу между платяным шкафом и тумбочкой и тихонько там сидел со своими книгами. Запах старого деревянного шкафа, лёгкий полумрак в вечерней комнате, красочные рисунки были самыми чёткими и яркими воспоминаниями детства
Иногда были такие редкие выходные, когда они всей семьёй выходили погулять с ребёнком в парке на качелях. Но это было по каким-то большим праздникам, и Саша даже не мог найти в своей памяти воспоминания об этих прогулках.
Уже будучи студентом он разглядывал пару чёрно-белых фотографий в семейном альбоме, на которых они вдвоём с отцом стоят возле качелей, а потом родители поменялись и на следующей фотографии у тех же качелей он стоит за руку с матерью.
А на следующей фотографии уже в том же месте стоят его родители. Он удивился и спросил тогда мать:
— А что, это я вас тогда сфотографировал? Мне же было года четыре, не больше…
— Да нет. Это мы встретили наших знакомых Завьяловых. Мы потом с ними сидели в кафе, — мечтательно вспоминала мать свой отдых с друзьями.
— А где же тогда был я? — Саша удивился, что родители не сфотографировались всей семьёй, вместе со своим ребёнком.
— Ты, кажется, листики осенние собирал, а потом играл с желудями возле лавочки на парковой дорожке. Мы сидели на открытой веранде кафе, я всё время на тебя поглядывала, чтоб ты никуда не ушел и не потерялся…—припомнила мать.
Саша тогда понял, почему он не мог вспомнить той прогулки с родителями. Он помнил красивые желтые и бронзовые дубовые листочки, помнил желуди в смешных шляпках. А родителей на этой прогулке он помнить не мог, ведь они с ним почти не общались, только наблюдали, чтоб он не потерялся.
Он и не помнил, чтобы мать с ним когда-нибудь во что-то поиграла или покачалась на качелях, или почитала ему книжку. Зато Евгения Николаевна уделяла время правильному воспитанию своего ребёнка. Он должен был с малолетства вести себя прилично в любом обществе, постольку все будут смотреть на него и оценивать его поведение. А по нему будут судить о его родителях. Он же не хочет подвести своих родителей? Опозорить их перед всеми…
Конечно, Саша всеми силами старался не подводить и не огорчать своих родителей. Ведь его родители были уважаемыми людьми. И Саше мать часто повторяла ему, чтоб он помнил, чей он сын. Быть сыном директора фабрики было нелегко. Нелегко морально.
Надо было постоянно следить за собой, обдумывать и взвешивать каждый свой шаг. Надо было быть культурным и вежливым, но это было просто. А вот постоянно сдерживать себя от всяких неуместных шуток и баловства в детстве было очень трудно.
Каждый раз, когда предстоял выход в свет с родителями или с одной матерью, нужно было всеми силами стараться вести себя достойно и не опозорить её. А для мальчишки это было нелегко. Они всегда встречали каких-нибудь маминых знакомых, и мама должна была уделить им внимание.
Они долго общались о каких-нибудь взрослых вещах, а Саша должен был послушно и спокойно стоять рядом и всем своим видом показывать какой он воспитанный и культурный мальчик. Прислушиваться и вникать во взрослые разговоры не полагалось, перебивать взрослых и отвлекать их своими вопросами тоже было нельзя. И отойти куда-нибудь на лавочку или на детскую площадку тоже было невозможно.
Часто бывало, что знакомые попадались им на пути, когда Саша уже устал от прогулки или похода в кукольный театр. Ноги болели и спина устала, а надо было стоять ровно и не вертеться. На лице не должно было быть никаких страдальческих гримас. Он не должен позорить свою мать таким капризным поведением!
И в итоге воскресная прогулка превращалась в жуткую пытку, которая плавно переходила в воспитательную беседу. Как только встреча со знакомыми подходила к концу, мать обращала своё внимание на сына. Когда знакомые удалялись на приличное расстояние, она начинала его отчитывать за недостойное поведение в присутствии взрослых, ругать его за дурацкую страдальческую мимику, за бессовестное нетерпение и неуважение ко взрослым…
Когда они возвращались наконец-то домой, отец мог поинтересоваться что интересного было. Жена ему начинала рассказывать о встрече с очередными Ивановыми-Петровыми и жаловаться на бессовестно недостойное поведение его сына. Такие выходные могли закончиться наказанием в углу на час, а то и два… А что было на представлении в театре, Саша уже и не помнил.
Мать шла на кухню, но время от времени заглядывала в комнату, за дверь где в углу должен был стоять наказанный ребёнок. Он не имел права сесть, а должен был именно простоять всё время наказания на ногах. И она контролировала выполнение своего решения. А наблюдать и контролировать мать умела лучше всего.
Поначалу она контролировала по телефону как дела дома у её матери, Сашиной бабушки Маруси. И баба Маруся подробно рассказывала дочери, что она покормила Сашеньку и погуляла его во дворе, что она постирала постельное и уже всё посушила, осталось только погладить. А после полдника они с Сашенькой пропылесосят ковры и дорожки, а потом она помоет полы и приготовит ужин.
Полы она мыла тряпкой просто руками, у них не было швабры потому что в комнатах и в коридоре всё было застелено теми самыми коврами и дорожками для тепла от цементного пола многоэтажки. Вот и получалось, что протереть пол нужно было только по углам комнат да на кухне, в ванне и туалете.
Сашенька старался помогать бабушке и скоро сам научился мыть полы, а потом и пылесосить, и стирать, а к двенадцати годам уже сам уверенно стоял у плиты. Бабушка становилась всё старшее и слабее, ей было всё труднее и труднее справляться с домашними обязанностями, но она была всегда рядом и подсказывала что и как лучше делать.
Так само собой получилось, что родители и не заметили, как вместо бабушки всеми делами дома стал заниматься сын. Они приезжали с работы поздно, разогревали и кушали приготовленный ужин на сковородке и ложились отдыхать. А утром позавтракав на скорую руку снова бежали на работу.
А Саша учился в школе, занимался в спортивной секции для укрепления слабого иммунитета. Потом приходил домой и сделав уроки брался за приготовление еды и ежедневную уборку. Мать звонила с работы и контролировала процесс. Нужно было рассказать какие оценки в школе и что выполнено по дому к приходу родителей.
Саша не любил эти разговоры, ведь матери не было важно что он отвечал, что рассказал стих лучше других или написал сочинение, которое очень хвалила учительница. Её интересовал только результат — его оценки. Да, Саша был отличником, выступал и побеждал на олимпиадах по химии и физике, по биологии и истории, был лучшим учеником в классе… Но не ради отчёта перед матерью, а потому что ему были интересны эти предметы.
А вот мать не интересовало, что он единственный прочитал «Войну и мир» полностью, все четыре тома, и даже мог цитировать на память отрывки текстов в разных эпизодах почти дословно. Он поражал учителей своими глубокими и разносторонними знаниями, читал много дополнительной литературы, делал интереснейшие рефераты и доклады. Но матери было достаточно информации об оценках, и можно было похвастать перед друзьями, что её сын отличник, хорошо учится…
И про домашние дела она спрашивала как с подчинённого — всё ли сделал, правильно ли помыл полы, не забыл ли протереть плинтуса, ведь на них тоже скапливается пыль… Что приготовил на ужин, и какие заготовки для завтрака… Не забыл простирать свои рубашки, приготовил себе на завтра одежду в школу? И последний, контрольный вопрос: не забыл ли вынести мусор?
Саша всегда забывал про мусорное ведро. Он старался делать всё, а про мусор всегда забывал. И потом очень не хотел выходить в тёмный двор ночью выносить мусор. Мать никогда не говорила похвалы за выполненную работу, а вот за мусор каждый раз ругала. Стыдила, что приходится напоминать ему о таких элементарных вещах. Что он уже не маленький ребёнок, что ему требуется няня, чтоб водить его за ручку мусор выносить… Они с отцом на работе и день и ночь спину гнут ради него, чтобы у него всё было, а он мусор не может вынести…
Выговоры были всегда однотипные, эмоциональные и унижающие. Саша слушал и не мог слова вставить в своё оправдание, а на глаза наворачивались слёзы… Но мать права, он лентяй и эгоист. Неужели ей, уставшей после работы придётся ходить с мусорным ведром, когда он будет преспокойно нежиться в кровати и досматривать десятый сон. И Саша извинялся и обещал, что сейчас вынесет это злосчастное ведро и больше так не будет…
Школьные годы пролетели, наступило время поступать в институт. Саша подумывал стать врачом как отец или биологом. Но Евгения Николаевна решила, что сын должен поступать на юридический. Профессия адвоката сейчас такая модная, востребованная, прибыльная.
Саша пытался возразить, что ему совсем не хочется быть адвокатом, участвовать в судебных разбирательствах. Ведь если люди уже дошли до того, что обратились в суд, значит они до такой степени обострили свою конфликтную ситуацию, что не могут решить её мирным путём. А Саша не хотел быть невольным участником конфликтов и споров.
Но его мнение не было важно. Ведь он ещё молодой, чтобы принять правильное решение и сделать нужный выбор. Он потом ещё спасибо скажет, что родители выучили его, дали такую хорошую профессию. Получив формальное согласие мужа, Евгения Николаевна повела сына подавать документы в университет.
Саша поступил. Ведь он не мог провалить вступительные экзамены и опозорить родителей. А потом он отучился. Не выучился, а именно отучился. Получил диплом с отличием и положил его на полку. Работать он по этой специальности та и не захотел. Его выручило то обстоятельство, что для работы юристом необходимо было кроме диплома ещё иметь и минимальный стаж, хотя бы два года… А поскольку стажа у него не было, то и на работу юристом его никто не брал. Ситуация абсурдная, просто замкнутый круг…
Он мог пойти на работу секретарём, помощником или ассистентом. Но мать настаивала на нормальной должности. Она не могла позволить, чтоб сын директора фабрики работал какой-то там секретаршей! И сын директора фабрики искал разные подработки, пока не устроится по специальности, как хотелось его матери.
На личном фронте у Саши тоже ничего не клеилось. Стоило ему познакомиться с какой-нибудь девушкой, как у неё сразу же обнаруживалась масса недостатков, начиная с отца-пьяницы и заканчивая кривыми мизинцами на ногах. Матери не нравилась ни одна кандидатура.
Нет, она в открытую не говорила девушке, что та не годится для её сына. Но сразу же начинались задушевные беседы с Сашей, в которых разъяснялись все нюансы будущей жизни с такой девушкой. К тому же как только Саша собирался пойти куда-нибудь на встречу, не дай Бог на свидание, в квартире сразу что-нибудь происходило, обнаруживались какие-нибудь экстренные дела и задания…
А пару раз матери даже внезапно становилось плохо с сердцем… И Саше приходилось опаздывать или вообще не идти на встречу. Он же может потом объяснить своей подруге, что матери было плохо… Что ей даже чуть ли не скорую вызывали. Не пойдёт же сын на гульки когда мать лежит при смерти!
Самое тяжелое в этой ситуации было то, что Саша понимал, что здоровью матери ничего не угрожает. Но не мог же он сказать ей в лицо, что её актёрские способности его не впечатляют. Однажды он всё же вылечил мать от сердечных приступов. Как только он собрался сходить в кино с новой пассией, у матери случился очередной сердечный приступ.
Саша не стал медлить и сразу позвонил в скорую. К приезду врачей Евгении Николаевне уже настолько полегчало, что она пошла хлопотать на кухню, заваривать кофе и угощать бригаду врачей. Те от кофе отказываться не стали, но на прощание посоветовали больше не болеть таким образом. И приступы прекратились.
Так бы Саша и остался при матери никому ненужным женихом-неудачником. Но вмешался отец. Он подозревал, что у Саши появилась девушка, о которой тот догадался не рассказывать матери. Отец ни о чём его не расспрашивал, а просто договорился об оздоровительной путёвке на курорт для двоих. Эта была престижная путёвка, к тому же полезно для здоровья. И родители уехали оздоравливаться на целых сорок пять дней.
Когда они вернулись с курорта, уже всё было решено. Александр сделал предложение и будущая жена Анастасия дала согласие.Родители были поставлены перед фактом. Конечно, Евгения Николаевна была в шоке от происходящего, но, несмотря на все скандалы и угрозы, Александр стоял на своём.
— Она что, беременна от тебя? Решила пузом шантажировать, негодяйка! Это ещё надо доказать, что ребёнок от тебя! А ты, лопух уши и развесил, в ЗАГс побежал, чужих детей кормить всю жизнь собрался… — негодовала Евгения Николаевна.
— Мама, успокойся! Никто не беременный и никаких чужих детей нет! Что ты придумываешь! — пытался образумить её Александр.
— Ну, так если не беременная, то зачем тогда жениться? Зачем ярмо на шею вешать! Ты же ещё молодой! Поживи для себя, сделай карьеру, добейся чего-нибудь в своей жизни! Я в твои годы уже начинала фабрикой руководить! А ты? Ни квартиры своей, ни работы, а только по девкам бегать! — не унималась мать.
Но Александр был непреклонен. Они с Анастасией расписались как можно быстрее и постарались съехать на съёмную квартиру. Евгения Николаевна сначала сделала вид, что всё же рада за молодых, что им будет хорошо жить вместе с родителями в большой трёхкомнатной квартире. Но буквально с первых же часов совместной жизни начался ад.
Нет, криков и ссор не было. Но Евгения Николаевна старалась каждую минутку улучить, чтобы побыть с сыном и потихоньку указать ему на недостатки поведения, лень или ещё какой-нибудь промах невестки. Анастасия могла быть в комнате, а Саша выходил на кухню за стаканом воды. И он не мог вернуться назад к жене потому что мать подловила его и держала на кухне разговорами о невестке.
-Сашенька, ты только посмотри, как она помыла стаканы.. А хлеб? Ну, кто кладет вместе черный и белый? Это уму непостижимо. А суп? Разве это суп, может мне ей кулинарную книгу подарить?
А как только молодожёны думали, что они остались одни, как внезапно дверь к ним открывалась без стука и заглядывала заботливая тёща поинтересоваться всё ли у них хорошо, не скучно ли им, не надо ли заварить чайку… А в семейных беседах за ужином Евгения Николаевна вела поучительные беседы о необходимости предохранения от нежелательной беременности. О том, что они ещё молодые, поживут полгодика и разбегутся, а дети куда?
А дети не думали разбегаться. Они наконец-то нашли крохотную однокомнатную квартиру подешевле и съехали. Но у Евгении Николаевны заботливость не уменьшилась, наоборот. Она часто звала в гости, постоянно звонила в самые неподходящие моменты. Приезжала почти каждый день… Даже потребовала себе комплект ключей от квартиры, мол вдруг она сможет когда днём заехать, продуктов завезти, например. А если их дома не будет, то с ключами она бы оставила всё в холодильнике…
Долго такое продолжаться не могло. Александр видел, что его Настя держится из последних сил. Ему было жалко жену, жалко себя. Но выход нашелся. На очередном семейном ужине Александр заявил:
— Мне предложили наконец-то хорошую работу. Очень престижную должность и по специальности. Всё как ты хотела, мам. Зарплата нормальная, и Насте тоже в этой же фирме есть место.
— Как замечательно! Наконец-то я смогу не стыдиться своего сына, а с достоинством смотреть всем в глаза. Мой сын всё же стал юристом и будет уважаемым человеком…
— Да к тому же в столице, а не где-нибудь… Так что можешь с гордостью хвастаться всем своим знакомым, что твой сын не просто адвокат, а столичный адвокат! — огорошил её Саша.
—Дак, а как же столичный? Вы же … вы же здесь живёте! — опешила Евгения Николаевна.
— Мы переезжаем. Уже подыскали неплохой вариант, — ответил Саша.
— Поздравляю, сын! Рад за тебя! И за вас, Настя, — искренне сказал отец и встал, чтобы обнять сына.
Евгения Николаевна не могла повлиять на решение молодой семьи, хоть и пыталась их потом ещё уговаривать остаться, поискать работу в родном городе. Мол, в столице они будут далеко, пропадут там сами. А она и не сможет им ни чем помогать… Но дети окончательно решили жить без её помощи.
Когда они переехали, Евгению Николаевну отправили на пенсию. Она осталась без своего коллектива, без подчинённых, которыми всегда руководила. Она осталась без сына, чью жизнь она хотела строить так как считала будет лучше. В отъезде сына она винила своего мужа. Частые ссоры привели к тому, что через три года Саше с женой пришлось приехать на похороны отца.
Сын понимал, что стало причиной такого скорого ухода всегда молчаливого, всё понимавшего отца. Конечно, он всегда близко к сердцу брал все проблемы своих пациентов, сопереживал их несчастьям, старался помочь и вылечить. Но за последние годы он так сильно сдал! Ему так тяжело давались все эти домашние упрёки и скандалы…
Саша плакал и жалел, что уже не может сказать отцу, что он его любит и за все ему благодарен. Что не сможет больше обнять его, что так и не порадовал его внуками. А ведь отец всегда хотел внуков, внучек… Настя утешала мужа и как могла поддерживала свекровь. Но почти сразу после похорон они вернулись в столицу. Они не могли оставаться дольше из-за работы.
Евгения Николаевна осталась одна. Одна в квартире без мужа. Одна в жизни без работы, которой жила… Одна без знакомых и подруг, которым перестала быть нужна как пенсионерка без своей прежней должности…
Она сначала решила, что теперь может пожить для себя, отдохнуть, наконец. Но отдых ей быстро приелся. Ей всё время не хватало привычного общения, не хватало людей, которыми можно было руководить, о которых можно было заботиться и принимать лучшие для них решения. Ей не хватало обычного стиля жизни. Она не чувствовала себя счастливой, а наоборот одинокой, тоскующей, не находящей себе места от непривычного безделья.
Евгения Николаевна поняла, что без сына рядом она не сможет быть опять счастливой, важной и нужной. Она решила вернуть сына любыми способами. Собравшись с мыслями, она позвонила ему. Только это не был обычный их разговор, мать решила уговорить сына приехать, вернуться к ней хоть ненадолго… Она надеялась, что сможет его потом удержать дольше, а там и развести с ненужной невесткой.
Вообще все беды от нее. И если бы отец тогда не совершил эту глупость с путевкой, то Евгения Николаевна не упустила бы сына. Она бы успела спасти его от необдуманного шага. Она была уверена, что ее сын сожалеет о своем решении жениться на этой… Нужно просто немного помочь ему, дать толчок, и они обязательно разведутся. И все будет, как прежде. Евгения Николаевна будет только говорить, а Саша выполнять. А еще они будут выходить в свет. Саша будет поддерживать ее под руку, а она представлять его:
-Мой сын Александр, лучший адвокат в этом городе.
Эта картина так ярко стала перед ее глазами, что она тут же набрала номер сына. Сосредоточилась и начала говорить.
— Сыночек, мне так плохо без тебя! Приезжай, пожалуйста! Вернись домой! Побудь со мной, мне уже тоже немного осталось, — плакала он в трубку.
— Я не приеду, — шокировал сын своим категоричным отказом.
— Ну как же так? Неужели есть что-то важнее и дороже матери! — возмутилась и рассердилась она.
— Настя беременна, у нас будет двойня. Она лежит на сохранении, и я буду с ней. Жизнь и здоровье моих будущих детей и моей жены мне сейчас дороже всего на свете, — ответил Александр.
Он не дождался от матери поздравлений или хотя бы радости по поводу будущих внуков. Он просто сделал свой выбор в пользу своих долгожданных детей.
Евгения Николаевна положила с грохотом трубку. Вот, значит, как. Эта стерва, эта молодая девица смогла запудрить мальчику мозги. А ведь все, чего он добился, это все благодаря только Евгении Николаевне. Это она его направляла и где-то даже заставляла. Ей было некогда, она руководила целым заводом! Но сын вырос таким, каким она планировала. До тех пор, пока он не встретил эту Настю. Это она во всем виновата. В том, что сын к матери не едет. Лежит она на сохранении.. Ну и пусть лежит. Там врачи, медсестры, пусть смотрят за ней, а Евгения Николаевна здесь одна, совсем одна.
Женщина понимала, что ни сердечный приступ, не другие болезни не помогут. Саша просто не станет ее слушать. Но и сидеть здесь одной не хотелось. Она снова набрала номер Саши.
-Сынок, я тут подумала, тогда я к вам приеду. Буду с внуками помогать, людей из них сделаю. Твоя недотепа жена ничего не может. Будет только сюсюкаться.
-Нет, мама, и приезжать тоже не нужно. Я не хочу, чтобы у моих детей было такое же детство, как у меня. Никогда. Пусть у них будет ласка и любовь в семье, а не солдатская казарма. Так что отдыхай, ты так устала жить не жизнью, а общественным мнением. Пока мама.
