Я обещаю, как только папе станет лучше… Мы обязательно все наверстаем.
Илья с горечью улыбнулся. – Когда ему станет лучше… Боюсь, что этот день так и не наступит.
В коридор, тихо шаркая тапками, вышел Алексей Сергеевич.
Он выглядел еще более изможденным, чем прежде. – Ольга, кто там?
Илья?
Заходи, сынок.
Не стой в дверях.
Илья вошел в комнату и протянул букет ромашек. – Здравствуйте, Алексей Сергеевич.
Как вы себя чувствуете? – Как старая развалина, – хрипло ответил Алексей Сергеевич. – Но спасибо, что пришли.
Я знаю, как сейчас трудно Ольге.
Прости её, Илья, что она так мало уделяет тебе внимания. – Да что вы, Алексей Сергеевич!
Всё нормально.
Мы понимаем… – Не стоит притворяться, Илья, – перебил его Алексей Сергеевич. – Я вижу, что тебе это неприятно.
И я не обвиняю тебя.
Ольга — замечательная дочь, но она порой забывает о себе, заботясь о других.
Он замолчал, бросив на молодых печальный взгляд. – Знаете, я думаю… Жизнь похожа на реку.
Она течёт, меняется, и мы не в силах остановить её движение.
Но можем решить, как плыть по этой реке.
Можно идти по течению, а можно грести в противоположную сторону.
Ольга всегда гребет против течения.
И это её истощает.
Он вновь закашлялся.
Ольга подбежала к нему с чашкой воды. – Пап, тебе нужно отдохнуть.
Не говори так много.
Алексей Сергеевич покачал головой. – Нет, дочка.
Я хочу сказать это сейчас.
Я понимаю, что после меня… у вас будет много трудностей.
Особенно со Светой.
Она ведь… она другая.
Не такая, как ты.
Он замолчал, будто собираясь с мыслями.
Но так и не произнёс больше ни слова – развернулся и ушел в свою комнату.
Алексей Сергеевич расположился в любимом кресле-качалке, укрывшись клетчатым пледом, и смотрел в окно.
В дверь позвонили.
