Дочка, тебя оставили у моего порога; никто не пожелал тебя забрать, и вот я тебя воспитала, призналась я дочери в её восемнадцатилетний день рождения.
Что это? — тихо спросила Тамара, остановившись на пороге родного дома.
Свёрток лежал прямо у её ног.
Синий комбинезон, розовые щёчки и испуганный взгляд.
Малышка, крошечная девочка, завернутая в старенький платок с поблекшим рисунком.
Она молчала, лишь смотрела на неё глазами, наполненными слезами.
Тамара осмотрелась.
Прохладное октябрьское утро.
Деревня Каролино-Бугаз ещё спала, лишь из нескольких труб поднимался дымок, растворяясь в сером небе.
На дороге не было ни души, ни шагов, ни малейшего следа того, кто мог оставить такой загадочный подарок.
Кто же она? — подумала Тамара, медленно опускаясь на корточки.
Девочка протянула к ней пухлые ладошки.
Годовалый ребёнок, может, чуть постарше.
Чистенькая, накормленная, но плачущая.
И ни одной записки, ни документов.
Папа! — воскликнула Тамара, поднимая свёрток.
Папа, просыпайся!
Алексей вышел из комнаты, потирая глаза.
Его морщинистое лицо, изношенная майка, плечи, согнутые от тяжёлой работы.
Он застыл в дверях, глаза расширились, когда увидел ребёнка.
Подкинули, — выдохнула Тамара, голос её непроизвольно смягчился.
Открыла дверь, а она лежит здесь.
Вокруг никого.
Алексей медленно приблизился, осторожно провёл грубым пальцем по нежной щёчке девочки: Есть какие-то предположения?
Какие могут быть предположения? — внутри Тамары вспыхнула волна растерянности.
Нужно обратиться в сельсовет.
Это их забота, не наша.
А если родных не найдут? — отец посмотрел на девочку с какой-то скрытой надеждой.
Тогда в детский дом?
Внезапно девочка схватила Тамару за палец. Крепко, отчаянно, словно боялась, что её отпустят.
Кто готов заплатить за свою свободу?
Обязанности не сделают любовь настоящей.
Что произойдёт, если проклятие станет реальностью?
Сможет ли он заново полюбить после утраты?
Она наконец-то осознала, что может быть больше, чем просто жена.
Что станет с ним после этого звонка?