Крепко схватила Тамару за палец девочка, словно боялась, что та её отпустит.
В душе женщины что-то сжалось.
Это была не нежность, а скорее страх перед ответственностью.
— Не могу, пап.
— У меня хозяйство, работа, — покачала головой Тамара.
— Я едва выбралась на ноги после Костика.
Развод случился всего три месяца назад.
Муж ушёл, спокойно объяснив, что устал от деревенской жизни.
Вернувшись в отцовский дом с одним чемоданом и пустым взглядом, Тамара чувствовала себя разбитой.
Ребёнок ни в чём не виноват, осторожно сказал Алексей, прикасаясь к платку.
— Может, это небо тебе отвечает.
— Какой ответ? — фыркнула Тамара.
— Не говори ерунду.
Но её руки не ослабили хватку.
Девочка затихла, будто ощущая, что решается её судьба.
На кухне пахло свежим молоком.
Алексей грел банку на плите, а Тамара, растерянная, смотрела на ребёнка на столе.
Потолок был покрыт сажей, из печи слышался треск дров, а за окном лежали сырые листья.
Мир вокруг казался прежним, но что-то навсегда изменилось.
— Отведу в сельсовет, — твёрдо заявила Тамара.
— После завтрака.
Однако после еды пришлось стирать пелёнки, затем снова кормить малыша, и Алексей достал со старого чердака колыбель — уже прошла половина дня.
В сельсовете лишь пожали плечами.
Ни пропавших детей, ни молодых матерей в округе не нашли.
Участковый что-то записал в блокнот, пообещал «принять меры» и явно утратил интерес.
— Пусть пока у вас переночует, — зевнул он.
— Завтра отвезём в райцентр.
Вечером возле дома собрались соседи.
Новость быстро разнеслась.
В её глазах скользнул страх, но не раскаяние.
Она наконец поняла, что достойна гораздо большего.
Беспокойство нарастало, как тени за окном, разрывая привычный уют.
Она понимала: пора разорвать цепи, что сковывали её свободу.
Смело ли оставить привычный мир ради неизвестности?
На горизонте нависла тень предательства, и лишь немногие еще чувствовали себя в безопасности.