У ребенка начнется аллергия!
И этот белый цвет — он же сразу же запачкается!
Совсем нет ума!
Невестка вскочила с дивана.
В ее глазах заблестели тьма возмущения и обиды. — Верните, пожалуйста!
Это я покупала!
Это не ваше! — ее обычно мягкий голос прозвучал резче, словно натянутая струна.
Но Лидия Петровна лишь сильнее сжала ткань в своей костлявой руке.
На ее лице, покрытом морщинами, отразилось глубокое презрение. — Это я покупала, это не твое! — с ядовитой насмешкой повторила она, с усилием вырывая из ослабленных пальцев невестки еще пару распакованных бодиков. — Куплено на деньги моего сына!
В гостиной повисла тягучая тишина, которую нарушали лишь тяжелое дыхание Лидии Петровны и сдержанный всхлип Ольги. — Мама, отдай вещи, — с трудом произнес Игорь, но в его голосе не было ни твердости, ни власти, лишь усталая просьба. — Молчи, Игорь!
Ты всегда ее жалешь, а кто же пожалеет тебя?
Кто подумает, как ты пашешь, пока она тут в интернете сидит и заказы оформляет? — Лидия Петровна прижала детскую одежду к груди, будто это были трофеи, добытые в тяжелой борьбе. — Все это обратно пойдет.
Я сама все обменяю.
Я знаю, что нужно.
Нужно практичное, на вырост, чтобы стиралось хорошо, а не этот китайский ширпотреб.
Ольга строго посмотрела на нее, и впервые за все месяцы терпения и сдержанности в душе что-то сломалось. — Верните! — тихо, но твердо произнесла молодая женщина. — Немедленно отдайте мои вещи! — Твои? — Лидия Петровна ехидно усмехнулась. — Какие же они твои, дорогая?
Квартира — Игоря, машина — Игоря, деньги — Игоря.
Какие тут могут быть твои вещи?
После этих слов Ольга выпрямилась во весь свой небольшой рост.
