Смех прозвучал хрипло и с оттенком злобы. — Для нас?
Это моя квартира.
Её приобрели на мои деньги. — Да перестань, — свекровь скривила губы. — Какие твои?
Ты же замужем.
Значит, всё общее.
Игорь молчал, опуская глаза.
И именно это молчание было сильнее любых слов. — Игорь, скажи хоть что-нибудь, — Оксана приблизилась к нему. — Ты осознаёшь, что они ворвались в мою жизнь? — Не ворвались, а въехали, — пробормотал он. — Всё по договору, с предоплатой. — Договор?! — Оксана уже кричала. — Без моего ведома?!
Наталья Сергеевна закурила прямо у окна, несмотря на то, что Оксана неоднократно запрещала курить в квартире.
Сделала первый вдох и произнесла: — Ну и показала себя.
Невесточка.
Эгоистка.
Думает только о себе.
А Игорь, кстати, вырос вовсе не в твоей квартире.
Эти слова ударили, словно пощёчина.
Всё, что Оксана строила, всё, что она считала своим оплотом, рухнуло мгновенно.
Она смотрела на мужа, на его мать, на этих чужих жильцов с их пакетами и майонезом.
И осознавала: это не просто бытовой конфликт.
Это настоящая война. — Либо они уходят сегодня, — голос сорвался, но она стиснула зубы. — Либо ухожу я.
Тишина была настолько густой, что слышно было, как на кухне тикают часы.
Наталья Сергеевна усмехнулась и стряхнула пепел в банку из-под йогурта. — Ну вот, Игорь, сама сказала.
Оксана выскочила из подъезда с такой силой, что дверь хлопнула, словно за ней погналась вся родня Игоря во главе с Натальей Сергеевной.
На улице пахло жареным луком — кто-то готовил ужин.
Её тошнило от этой обыденности: люди живут, как обычно, а у неё всё рушится.
Телефон в руке вибрировал: «Игорь».
Она сбросила вызов.
Ещё раз — «Игорь».
Опять сброс.
На третий раз пришло сообщение: «Ну ты чего психуешь?
Разберёмся». «Разберёмся».
Это слово он любит, когда не желает брать на себя ответственность.
У мамы, у Тамары Ивановны, было тепло, пахло мятным чаем и корицей.
Мама открыла дверь и лишь нахмурилась: — Оксанка, что произошло?
Ты будто из окопа.
Оксана бросила сумку на пол. — Мама, представляешь: я прихожу домой, а там — чужие люди.
В МОЕЙ квартире. — В какой квартире? — мать поправила очки, хотя прекрасно знала ответ. — В моей, которую я купила!
Игорь с мамашей меня сдали.
Без моего ведома.
Тамара Ивановна побледнела. — С ума сошли?
Это же твоё личное имущество!
Ты приобрела её до брака! — Да! — Оксана почти кричала. — А они утверждают, что «в семье всё общее».
Мама вздохнула так, словно на её плечи легла тяжёлая плита. — Дочь, это предательство.
Игорь заглянул к ним вечером.
Дверь открыл отец, буркнув «проходи», и ушёл к телевизору.
У него с свекровью давняя неприязнь, он принципиально не вмешивается в такие сцены.
Игорь вошёл в кухню, где Оксана сидела с кружкой чая.
