— Мой мужчина поживет у вас немного, что в этом такого плохого?
— Зачем ты так переживаешь, Таня, дорогая моя? — Ирина Васильевна аккуратно разгладила складку на моей, повторяю, моей скатерти, которую я привезла из Одессы. — Сергей — человек спокойный, воспитанный.
Он был военным.
Ты его полюбишь!
Ведь он тебе почти как родной… почти свекор… — Ирина Васильевна, — я пыталась говорить спокойно, хотя внутри меня все бурлило, — дело не в том, буду ли я его любить.
Это моя квартира.
Моя!
И я не давала согласия на то, чтобы здесь жил еще один человек. — Ах, твоя квартира… — она покачала головой, словно я произнесла что-то неприличное. — Алексей, скажи жене, что мы родственники, а у родственников не считают, чьи и где квадратные метры.
Алексей сидел между нами, словно между молотом и наковальней, и старательно разглядывал рисунок на своей кружке, которую мама купила на прошлой неделе взамен моих белоснежных фарфоровых.
Тех, что я собирала по одной в разных городах. *** Так все и началось.
Хотя, вернее, началось чуть раньше, когда Ирина Васильевна появилась на пороге с чемоданами и мрачным выражением лица. — У меня прорвало трубу! — сообщила она с порога. — Паркет весь вздулся, обои отклеились.
Но ремонт скоро закончится, не переживай.
Тогда я еще наивно выдохнула: «скоро» — это не страшно.
Даже обрадовалась возможности наладить отношения со свекровью.
Мы ведь виделись нечасто, она жила в другом районе, появлялась лишь на дни рождения и праздники, всегда с тортом «Птичье молоко» и советами, как правильно жить.
Сначала все было даже… мило.
Ирина Васильевна готовила супы и котлеты, Алексей сиял от счастья, поглощая мамину еду.
Я приходила с работы, а квартира блестела чистотой и пахла свежеприготовленной едой.
Правда, мои любимые суккуленты переехали с подоконника на балкон («Им же нужен воздух, Таня!»), а коллекция винтажных постеров исчезла со стены в коридоре («От них столько пыли, милая, я все убрала в кладовку»).
А потом начались перестановки.
Диван повернули к окну («Так по фэншуй правильнее»), мой рабочий стол переместили в спальню («Зачем он в гостиной? Там люди отдыхают»).
Мой любимый журнальный столик из стекла, на котором красиво смотрелись артбуки, оказался на балконе («Опасная вещь, можно споткнуться»). — Мам, может, хватит? — робко вмешался Алексей после того, как пропали мои фотографии с комода. — Алексеичек, я же стараюсь для вас!
Ты целыми днями на работе, некогда тебе уютом заниматься. «Уют» — это слово стало для меня проклятием.
Уютные занавески с рюшами вместо моих строгих жалюзи.
Уютные чехлы на всех предметах, которые можно покрыть тканью.
Уютные салфетки, подставки, накидки… Квартира превратилась в филиал текстильной фабрики.
Я даже не подозревала, что в одну комнату можно набросить столько тряпок…
Поэтому я решилась поговорить. — Дим, когда твоя мама вернется домой?
Ремонт же должен был скоро закончиться. — Ну… там сложности.
