На улице шел мокрый снег, типичная ноябрьская хмарь. Она вспомнила, как они приобретали эту квартиру.
Тогда Алексей только-только увяз в очередной сомнительной сделке с поставкой каких-то биодобавок и был по уши в долгах перед кредиторами.
Он боялся даже сим-карту оформлять на себя, не говоря уже о недвижимости.
Родители тоже нервничали. «А вдруг отнимут?
А вдруг придут приставы?» — говорили они. Оксана повернулась к «семейному совету». — У вас короткая память, Владимир Иванович.
Да и у тебя, Алексей.
Она взяла с поверхности стола верхний документ. — Помните 2022 год?
Алексей, у тебя тогда числилось три исполнительных производства на сумму восемьсот тысяч.
И коллекторы постоянно звонили.
Алексей поморщился, словно его укусили. — Ну да, было такое.
Я всё закрыл. — Ты закрыл? — Оксана приподняла бровь. — Я закрыла.
Со своих премий.
Но суть не в этом.
Когда мы покупали квартиру, вы, Нина Алексеевна, кричали в трубку, чтобы ни одного метра не оформляли на Алексея. «Оформляй на себя, Оксана, спаси имущество!» — требовали вы.
Помните?
Нина Алексеевна замялась, поправляя брошь на груди. — Ну… это было нужно технически.
Но мы же договорились, что это лишь формальность!
Что квартира по сути принадлежит Алексею! — Слова не изменишь, — тихо ответила Оксана. — Но есть кое-что интереснее.
Она вытащила с середины стола папку. — Алексей, ты так боялся, что твоя первая жена подаст на раздел имущества или пересмотрит алименты, заметив новую квартиру, что настоял… нет, умолял меня подписать брачный договор.
Помнишь?
В кухне повисла такая тишина, что было слышно, как жужжит лампочка.
Алексей побледнел.
Его лицо приобрело цвет старой штукатурки. — Мы же его… мы же его не регистрировали? — прошептал он. — Как же? — Оксана притворно удивилась. — Мы ходили к нотариусу Бондаренко.
Ты сам меня туда привез.
Ты сам диктовал условия: «Имущество, записанное на имя супруга, является его личной собственностью и не подлежит разделу».
Ты хотел защитить свои будущие миллионы от меня.
А заодно обезопасить квартиру от кредиторов, записав её на меня.
Владимир Иванович схватил папку, дрожащими пальцами достал копию брачного договора с синей печатью.
Пробежал глазами по тексту.
Его лицо вытянулось. — Нина… — выдохнул он. — Тут написано… тут написано, что квартира по адресу… является единоличной собственностью супруги. — Что?! — Нина Алексеевна схватила лист. — Не может быть!
Это подделка!
Алексей, ты что, идиот?!
Ты что подписал?! — Мам, я… — Алексей сжался. — Я думал, это страховка!
Я думал, потом перепишем!
Я забыл о нем!
Оксана же молчала, я думал, она эту бумажку выбросила! — Выбросила? — Оксана рассмеялась.
Смех был сухим, колючим. — Я бухгалтер, Алексей.
Я ни за что не выбрасываю документы.
Особенно те, что сохраняют мою крышу над головой.
Нина Алексеевна тяжело опустилась на стул, который жалобно заскрипел под её весом. — Ты… ты обманула нас! — прошипела она, глядя на Оксану с ненавистью. — Ты втерлась в доверие!
Ты всё подстроила! — Я?! — Оксана перестала улыбаться.
Её глаза стали холодными, как сталь. — Я спасала вашу семью от долговой ямы три года.
Я кормила вашего сына, пока он играл в бизнесмена.
Я сделала ремонт в этом бетонном бардаке, таская мешки со смесью, потому что у Алексея «спина болит».
И когда вы решили меня выкинуть, как старую собаку, чтобы поселить сюда дочку чиновника, вы думали, я буду тихо плакать в подушку?
Она наклонилась над столом, глядя прямо в лицо свекрови. — Убедили своего сына развестись со мной?
Молодцы.
Операция прошла успешно.
А квартира-то оформлена на меня!
И по брачному договору, и по выписке из ЕГРН.
Облом!
Оксана выпрямилась и взглянула на часы. — У вас есть пять минут, чтобы покинуть мою собственность.
