Я убирала крошки со стола на кухне, наливая чай и протирая пыль, хотя и без того всё выглядело чистым.
В голове мелькали образы из нашей жизни, словно невидимый кто-то перелистывал страницы фотоальбома.
Вечером зазвонил телефон — это была Ольга, моя подруга.
Она всегда чувствует, когда мне плохо — почти телепатически. — Тамар, что у тебя происходит?
Я уже больше суток нахожусь в напряжении!
Я попыталась пошутить, но получилось неловко.
Ольга не поверила. — Ты плакала? — спросила она напрямую. — Нет, — честно ответила. — Уже нет. — Ты молодец.
Так и надо.
Сколько можно терпеть это цирковое представление?
Я помолчала, крепко сжав трубку, словно в ней была настоящая рука, а не пластик. — Тамар, приезжай ко мне.
Прогуляемся.
Или ты боишься, что прохожие на улице будут смотреть косо?
Да брось ты… Эти слова почему-то ранили сильнее всего.
Ведь я не боюсь.
Я давно перестала бояться чужого мнения.
Страшусь лишь себя, той, что может вдруг сломаться, когда останусь одна в пустой квартире. — Буду завтра, — сказала я.
Ольга положила трубку, а я впервые за день позволила себе расплакаться.
Плакала тихо, чтобы сын не услышал, уткнувшись в кухонное полотенце.
В этот момент казалось, что в жизни больше нет ничего, кроме слёз и отчаяния.
Какой мужчина?
Какое счастье?
В сорок и позднее уже никто не ждёт сказочных историй.
Но, наверное, именно в этом и есть прелесть — за пустотой всегда приходит что-то новое.
Ночная тьма уносила все звуки: где-то хлопнула дверь подъезда, где-то загудел проезжающий автомобиль.
Я подошла к зеркалу — под глазами тёмные круги, уголки губ опущены вниз… Чужое лицо.
Где та Тамара, что смеялась и верила в чудеса? — Вернёшься, — сказала я отражению, — но не сразу.
Игорь нашёл меня на кухне, притихший и скомканный, как котёнок, переживший бурю. — Мам… Папа ушёл? — тихо спросил он.
Я обняла его ещё крепче. — Ушёл, — прошептала. — Но мы вдвоём, и это главное… Я всегда буду рядом.
Он кивнул и спрятал нос в мой свитер. — Можно сегодня со мной поспать? — Конечно… В ту ночь мы спали вместе.
Я впервые позволила себе не скрывать настоящие чувства перед собственным ребёнком.
Он держал мою руку — и мне казалось, что держу не его, а саму себя, ту маленькую, которой страшно засыпать в темноте. *** Утро принесло запах свежих булочек, молотого кофе и перемен.
Квартира удивительно распахнулась, словно за ночь стала просторнее.
Я сдвинула стулья, открыла окна настежь, проветрила помещение.
И вдруг осознала: я больше не хочу жить прошлым.
Пусть больно, пусть страшно, пусть всё начнётся заново — зато честно.
Без лжи.
Без тумана.
На кухонном подоконнике появился первый зелёный росток из старой луковицы… Символ новой жизни.
Я улыбнулась.
Впереди — столько всего.
Я не знаю, что будет.
Но знаю: теперь всё будет иначе. — Мам, — внезапно крикнул Игорь из комнаты, — а может, мы заведём собаку?
Смеясь сквозь слёзы, ответила: — Давай!
Теперь можно всё. **** …Квартира стала на удивление просторной, словно за ночь с неё сняли невидимый гнет.
Иногда с утра вдруг понимаешь, как тяжело было дышать, пока не захлопнулась последняя дверь за тем, кто выкачивал жизнь.
Сегодня я налила себе кофе тонкой струйкой и слушала, как неспешно и по-доброму тикают часы.
Игорь ещё спал, а я бродила по комнатам, словно впервые попав в этот знакомый дом.
Вот — пушистый плед, на котором мы всей семьёй валялись прошлой зимой.
Вот — рисунки сына из школы, на одних мы с тёмными волосами, на других — вся в радугах… Забавно думать, что можно начать жить заново, если захочешь.
Я достала из шкафа свой старый блокнот.
Раньше писала туда стихи и рецепты, записывала мечты, о которых даже самой себе боялась говорить.
Перелистнула первую страницу — «Побывать на море с сыном», аккуратно выписано шариковой ручкой.
Вторая — «Научиться снова искренне смеяться».
Третья — «Найти себя».
Вспомнила, как стыдно было за эти простые строки — словно боялась признаться в них вслух. — Мам, а ты сегодня пойдёшь к тёте Ольге?
Игорь стоял в дверях, гораздо растеряннее обычного. — Да, солнышко.
Ты со мной? — Нет, я… Я к Денису во двор.
Он постоял, глядя в окно, затем неловко обнял меня и побежал.
Я замерла на мгновение — вот оно, первое солнечное пятно среди туч.
Сын не отстраняется, не прячется — значит, постепенно станет легче.
Мы справимся вдвоём. **** Ольгу можно было узнать издалека по яркому платку и звонкому смеху.
Она встречала меня у калитки, жестикулируя так, что её можно было принять за дирижёра. — Ой, кого я вижу, сама королева Тамара!
Ну, иди сюда, давай потрогаю — не привиделось ли мне!
Я впервые за много дней рассмеялась.
В её квартире пахло домашними вафлями, мятой, свежей травой и — удивительным спокойствием.
