«Что я здесь делаю?» — с горечью выдохнула Ирина, осматривая кабинет нотариуса.
Он казался таким же холодным и бездушно-официальным, как и сама идея наследства.
Длинный стол из тёмного дерева, несколько стульев, аккуратно разложенные бумаги.
Она снова вздохнула и перевела взгляд на окно. «Как же так вышло?
Как они могли выехать на встречную полосу?
Отец всегда был осторожен за рулём… Эх…» За стеклом моросил дождь, капли тихо стучали, словно кто-то за пределами этого мира тоже разделял её печаль.
Ирина вновь вздохнула и посмотрела на Наталью.
Наталья сидела напротив — высокая, уверенная, одетая со вкусом.
Её лицо выражало напряжение, но Ирина слишком хорошо знала этот взгляд.
Это был взгляд человека, который уже всё понял.
И ждёт лишь официального подтверждения. «Почему я не такая, как она?» — мысленно повторила она вновь.
Этот вопрос она задавала себе с детства, в юности, и теперь — снова.
Вокруг стола собрались остальные родственники — тётя Татьяна, дядя Сергей, двоюродная бабушка Людмила Ивановна.
Они шептались между собой, обсуждая что-то повседневное, словно пришли не за завещанием, а просто провести время вместе.
Всё это казалось таким грустным…
Ирина понимала, что лично для неё это приглашение — по настоянию Натальи.
Она была убеждена, что ничего не получит.
Ведь никто из родных никогда не проявлял к ней искреннего внимания.
Ни мама, ни папа.
Особенно мама.
Ей всегда было всё равно.
Она поддерживала только Наталью.
Она её боготворила.
А Наталья, естественно, этим пользовалась.
Вошла нотариус — строгая женщина около пятидесяти лет с короткой стрижкой и голосом, которым, казалось, можно было разрезать бумагу. — Благодарю всех за присутствие, — начала она. — Сегодня мы…
Ирина опустила глаза. «Я ничего не получу.
Я знаю.
Они просто меня не хотели.
Или я вообще не родная.» Шелестели документы.
Нотариус начала читать вслух — спокойно, монотонно, без пауз и эмоций.
Основная часть имущества переходила Наталье — несколько квартир в центре Одессы, загородный дом, два автомобиля, депозитные счета и доли в бизнесе.
Каждое слово ощущалось как удар.
Каждое упоминание Натальи — словно игла в сердце. — …а старшей дочери достаётся автомобиль ВАЗ-2109, 1997 года выпуска, хранящийся в гаражном кооперативе №7.
Наступила тишина.
Кто-то вздохнул.
Кто-то отвернулся.
Ирина была потрясена.
Серьёзно?
Наталья получает квартиры и новые машины, а ей — авто 1997 года?
Она уставилась на Наталью.
Та подняла глаза.
Её губы чуть-чуть дрогнули.
Это было маленькое, но настоящее торжество.
Ирина видела это и поняла: «Она радуется тому, что мне ничего не перепало, что я остаюсь ни с чем.» ………………….
Дождь не прекращал идти.
Улицы блестели под светом фонарей, окна домов светились тёплым светом, обещая уют тем, кто спешит домой.
Но для Ирины этот свет казался чуждым.
Она медленно шла по асфальту, будто не желая возвращаться домой.
Хотя это и не был её настоящий дом.
Это была просто квартира, которую она с мужем снимала давно.
Вот ещё одна несправедливость — Наталье родители приобрели квартиру, а ей — нет.
