— Ты вообще понимаешь, что происходит? — Игорь ворвался на кухню, будто кто-то настойчиво гнался за ним. — Я едва отбился!
Они звонят мне каждые полчаса!
Оля стояла у плиты, прислонив ладонь к холодному кафелю, и смотрела на мужа так, словно видела его впервые.
За окном серый декабрь медленно посыпал двор мокрым снегом, и эта унылая картина казалась фоном для сцены, на которой кто-то вот-вот сорвётся. — Кто «они»? — спросила она с усталостью. — Ну, эти… — Игорь махнул рукой, но тут же переключился на более важное для себя: — Ты чай заварила?
Горло першит, зараза.
Он плюхнулся на стул, словно супруг, которому по умолчанию полагается комфорт.
Оля молча повернулась и поставила чайник.
Кухня была маленькой, с побелёнными стенами, которые они собирались перекрасить ещё летом, но так и не нашли времени.
В углу стоял старый холодильник, который гудел, словно живёт своей жизнью и давно устал от них.
Игорь наблюдал, как она ходит туда-сюда, и раздражение в его глазах росло — этот взгляд Оля знала наизусть. — Слушай, — начал он, — я только что говорил с мамой.
Она сказала, что без подарка на Новый год не обойдётся.
Оля повернулась. — Какого подарка? — Да ты же знаешь! — повысил голос Игорь. — Мы же это обсуждали!
Машину! — «Обсуждали»? — в голосе Оли прозвучала такая тишина, что даже холодильник приглушил гул. — Нет, Игорь, ты говорил.
Ты ставил условия.
Причём не свои — «мамины».
Он откинулся на спинку стула, скрестил руки. — А что? — сказал он почти вызывающе. — Мама просила.
Имеет на это право.
Оля медленно поставила перед ним чашку.
Села напротив. — Игорь.
Она еле ходит.
Зачем ей автомобиль? — Чтобы был! — рявкнул он. — Ты не понимаешь, насколько людям важно показывать статус.
У дяди Ромы сын вот — дом построил, с нуля, между прочим.
У тёщи Андрея — машина новая, и никто не жалуется. — Ты хочешь, чтобы мы взяли кредит ради чужого статуса? — У нас есть деньги! — он ударил по столу. — После продажи квартиры!
Оля сглотнула — горло пересохло. — Мы копили на расширение.
На ребёнка.
Ты сам говорил… — Сейчас другие времена! — перебил он. — Мама сказала: если не подаришь ей машину — можешь и не приходить.
И меня туда не пустит, потому что я «твою дудку дую».
Так что без истерик.
Оля сжала кружку пальцами, будто пытаясь удержать себя от чего-то большего. — То есть я должна купить твоей матери внедорожник? — Ты жена! — крикнул он одновременно агрессивно и жалобно. — Ты должна поддержать мужа!
Семья должна держаться вместе!
В этот момент в Оле что-то сдвинулось.
Не сломалось — именно сдвинулось, как мебель, которую долго не решались передвинуть.
Она тихо спросила: — Значит, выбор такой: либо я покупаю твоей маме машину, либо ты не пустишь меня за стол на Новый год? — Да, — Игорь посмотрел на неё, словно удивляясь, что она вообще спросила. — Я же объяснил. Вот оно.
Узкое место, через которое он хочет меня провести.
Оля выдохнула, но улыбки не появилось. — Поняла, — сказала она. — Всё поняла.
— Что поняла? — подозрительно прищурился Игорь. — Всё, — ответила она, вставая. — Абсолютно всё.
И ушла в спальню, закрыв дверь.
Не хлопнула.
Наоборот — слишком тихо.
За дверью Игорь ворчал, возился на кухне, звенела посуда.
Оля стояла, прислонившись лбом к шкафу, и думала о том, что внутри неё давно уже трескались какие-то пласты.
Он не слышал этого треска — но она слышала.
Утром он ушёл, напевая себе под нос.
Уверенный, что она «созрела».
Что можно и дальше давить на неё тем же способом, который использовал последние три года.
Как только дверь закрылась, Оля достала чемодан.
Не чтобы уйти.
А чтобы поехать.
Она решила: прежде чем что-то ломать, нужно понять, откуда берутся проблемы.
Электричка в город, где жила свекровь, была холодной и гремучей.
В окна били снежные хлопья, и мир за стеклом казался бесцветным.
Оля ехала и вспоминала, как часто «мамины просьбы» совпадали с тем, что появлялось у Игоря — новый телефон, дорогая куртка, обновлённые кроссовки «чтобы ноги не болели».
И вот требование машины стало последней каплей.
Потому что сейчас, под конец года, когда все рассказывали о планах, семейных встречах и праздничных столах, Оля вдруг осознала: у них нет семьи.
Есть лишь спектакль.
И неудачный.
Дом Тамары Сергеевны стоял на окраине Прилук.
Старый, но ухоженный.
Во дворе было чисто, дорожки посыпаны песком.
Никакой роскоши, никаких признаков того, что здесь ждут внедорожник в подарок.
Тамара Сергеевна открыла дверь сама.
В халате, в носках, с усталым лицом, но цепкими глазами. — Олечка?
Как ты здесь оказалась?
Что-то случилось? — Поговорить хочу, — сказала Оля. — Серьёзно.
Они прошли на кухню.
Старинная мебель, запах травяного чая и старых газет.
Всё по-простому.
