— Андрей, что ты делаешь?! — воскликнула я, ошеломлённая внезапным поведением. — Навожу порядок! — рявкнул он. — Жена должна заниматься готовкой, а не болтать по телефону! — Но мне звонили с работы… — Работа — это работа, а дом — дом! — прервал он. — В доме я главный!
Это был первый удар.
Но далеко не последний.
Ситуация становилась всё хуже.
За каждую «ошибку» я получала наказание.
Не так посмотрела — получила подзатыльник.
Не то сказала — пощёчина.
Если осмеливалась возразить — удар кулаком. — Ты слишком много о себе возомнила! — объяснял Андрей свою жестокость. — Нужно поставить тебя на место!
Он регулярно доказывал своё право.
Кухня, уборка, беспрекословное подчинение. — Жена — слуга мужа, — наставлял он, потягивая пиво. — Так было всегда.
На работе коллеги начали замечать синяки: — Тамара, что случилось с лицом?
Ушиблась? — отвечала я лживо. — Да, дома неловко упала. — Как-то подозрительно… Похоже на следы драки. — Что ты говоришь!
Но скрывать становилось всё труднее.
Андрей бил меня систематически, синяки не успевали исчезать. — Замазывай косметикой! — требовал он. — Чтобы никто не видел! — Андрей, может, хватит?
Люди замечают… — Люди не имеют права вмешиваться! — орал он. — Это наши семейные дела!
Но соседи всё слышали.
Крики звучали сквозь стены. — Тамара, у вас всё в порядке? — спрашивала Наталья Викторовна. — Часто шумно по вечерам. — Всё нормально, — отвечала я. — Телевизор громко работает. — Не похоже на телевизор… Скорее на ссору. — Да что вы!
Мы не ссоримся.
Скандалы происходили каждый день.
По любому поводу и без него. — Ты много работаешь! — придирался Андрей. — Наверняка у тебя любовник! — Какой любовник?
Андрей, что ты говоришь? — А то!
Ты стала красивой, задерживаешься на работе! — Красота от хорошего крема, а задерживаюсь из-за большого объёма работы. — Врёшь! — закричал он и ударил меня кулаком в живот. — Ищешь любовника!
Но я не искала никого, кроме работы и дома.
Однако перспектива повышения не давала покоя.
Очень хотелось стать заведующей.
Зарплата выше, перспективы лучше, уважение коллег. — Тамара Сергеевна, приняли решение? — спрашивала главврач. — Место долго не держат. — Я ещё думаю… — О чём думать?
Отличный шанс! — Дома не одобряют… — Кто не одобряет?
Муж? — удивилась главврач. — Зачем его спрашивать?
Это ваша карьера.
Андрея моя карьера не интересовала.
Его волновало лишь собственное самолюбие. — Жена не должна быть выше мужа! — кричал он. — Это против природы! — Но это же работа, Андрей!
Не выше, а просто другая должность! — Любая должность — это власть!
А власть у женщины быть не может! — Почему не может? — Потому что я так сказал! — заорал он и вновь ударил.
После постоянных избиений я стала бояться его по-настоящему.
Вздрагивала от резких звуков, пугалась, когда он заходил в комнату. — Правильно боишься! — одобрял Андрей. — Значит, уважаешь мужа!
Но это было не уважение.
Это был животный страх.
На работе предупредили — ждать больше нельзя: — Тамара Сергеевна, нужно решаться.
Есть и другие кандидаты. — Понимаю… — Что вас останавливает?
Семейные проблемы?
Семейные проблемы — это мягко сказано.
Домашний террор — точнее. — Нет, всё нормально… — Тогда решайтесь!
Вы лучший кандидат!
Я решилась.
Вернувшись домой, сказала: — Андрей, я согласилась на повышение.
Он застыл: — Ты что?! — Согласилась стать заведующей. — Я же запретил! — А я всё равно согласилась. — Как это — всё равно?! — вскричал он. — Ты мне не подчиняешься?! — В этом вопросе — нет. — Я тебе покажу! — взревел Андрей и замахнулся кулаком.
В этот момент раздался звонок в дверь.
Андрей замер с поднятой рукой. — Кто там? — грубо спросил он. — Наталья Викторовна!
Соль можно занять? — Не дадим! — рявкнул Андрей. — Идите в магазин! — Андрей, что ты говоришь? — возмутилась я. — Конечно дадим! — Не дадим! — повторил он. — И вообще не открывай! — Почему не открывать? — Потому что я сказал!
Я подошла к двери: — Наталья Викторовна, сейчас открою! — Не открывай! — закричал Андрей. — Открою! — Я тебе покажу! — взревел он и ударил меня кулаком в лицо.
Прямо в коридоре, возле входной двери. — Ай! — вскрикнула я от боли. — Тамара!
Что случилось? — встревоженно спросила соседка. — Ничего! — громко ответил Андрей. — Идите домой! — Открывайте дверь! — настаивала Наталья Викторовна. — Я слышу, что-то неладное! — Не ваше дело! — рявкнул Андрей и снова ударил меня. — Тамара! — закричала соседка. — Открывайте!
Или я милицию вызову! — Вызывайте кого хотите! — орал муж, продолжая бить. — Мой дом — мои правила!
Наталья Викторовна действительно вызвала милицию.
Через двадцать минут подъехал участковый. — Откройте, полиция!
Андрей растерялся: — Какая полиция? — По вызову приехали.
Сообщили о домашнем насилии. — Никакого насилия! — закричал он. — Жену воспитываю! — Откройте дверь.
Проверим.
Пришлось открыть.
Участковый увидел моё разбитое лицо и нахмурился: — Кто это с вами сделал? — Я упала… — начала я. — На кулак упала? — перебил он. — Гражданин, это вы жену избили? — Не избил! — огрызнулся Андрей. — Немного поучил! — Поучил кулаками? — Моё право!
Она мне не подчиняется!
— Ваше право — не бить жену.
А её право — быть в безопасности, — строго сказал участковый. — Граждане, пройдёмте на кухню.
Поговорим. — О чём говорить? — огрызнулся Андрей. — Это семейные дела! — Побои — не семейные дела.
Это уголовное преступление. — Какая уголовка?! — взвился муж. — Я же не чужую бил!
Свою жену! — От этого только хуже, — мрачно ответил участковый. — Садитесь, будем разбираться.
Наталья Викторовна стояла в дверях, с ужасом глядя на моё лицо: — Тамарочка, Господи… что он с тобой сделал? — Ничего особенного! — огрызнулся Андрей. — Немного воспитал! — Это воспитание? — возмутилась соседка. — Это зверство! — Не ваше дело! — Моё дело! — отрезала Наталья Викторовна. — Я слышу, как он тебя каждый вечер мучает!
Терпеть больше не могу!
Участковый записывал показания: — Как часто происходят избиения? — Не избиения! — закричал Андрей. — Воспитательная работа! — Отвечает потерпевшая, — перебил милиционер. — Как часто он вас бьёт? — Почти каждый день… — тихо сказала я. — С каких пор? — Месяца три… может, больше… — Есть свидетели? — Я свидетель! — заявила Наталья Викторовна. — Каждый вечер крики, плач, шум!
