Я вышла замуж рано – в 17 лет, и по большой любви. Это не был брак «по залету», однако через несколько месяцев после свадьбы я забеременела.
Мои родители были против такого раннего брака, и вопрос жилья встал очень остро. Нам пришлось искать дом. Помыкавшись по съемным квартирам, мы начали ссориться.
Я ждала, что он станет стержнем семьи, ее опорой, но все, что его интересовало – это пиво и компьютерные стрелялки. Ему был 21 год. Сейчас понимаю – не много. Но тогда он мне казался взрослым мужчиной.
Однако, я ошиблась.
Я поняла, что мой супруг делает вовсе не то, что обещал. Я терпела, пыталась как-то держаться на плаву, на 7-месяце с пузом промоутером работала по 6 часов. А потом надоело. Между нами то и дело вспыхивали конфликты, и вскоре единственным выходом оказался развод.
Мне пришлось возвращаться к матери, которая с которой отношения итак были натянутыми. Она приняла меня обратно, но не забывала при каждом удобном случае тыкать мне моей ошибкой. Однако, мы жили за ее счет, и мне было сложно что-то возражать в моем положении – накануне родов и с младенцем на руках. Но потом произошло кое-что, что заставило меня уйти из дома.
Я живу отдельно от родителей с лета 2016 года. В тот день (точную дату не помню) она явно была не то, чтобы не в духе, а откровенно была агрессивно настроена. Пару раз за утро получив по макушке «ни за что», я пришла к выводу, что стоит переждать «бурю» в тихом месте после того, как проснется ребенок с обеденного сна. Стоит отметить, что режим у сына был сдвинут, и проснулся он около 6-7 часов вечера. Мы поели и уехали в гости.
В гостях мы провели около 6-ти часов. Как только сын начал клевать носом, я вызвала такси. В этот же момент раздался звонок от матери, из трубки доносились трехэтажные маты и угрозы. По приезду домой меня встретили фразой: «Дыхни!» и заподозрили в употреблении алкоголя (хоть я и не пила уже как полгода и в принципе никогда этим делом не увлекалась).
Около часа меня отчитывали и колотили за то, что я вернулась домой поздно, за то, что я провожу время с ребенком неизвестно где и с кем, что он голодный, холодный, сонный и вообще чуть ли не в предсмертном состоянии. Все мои доводы о том, что сын был накормлен, напоен одет по погоде и к часу «Х» был благополучно доставлен в кровать не были услышаны. Вот фото Вани с того вечера. Мы в музее, где мои друзья работают экскурсоводами. Разве он похож на больного ребенка?
Однако мне прилетело «по первое число». Меня назвали шалавой и сказали, чтоб я искала другой дом. В час ночи, уложив ребенка спать, я поехала в травмпункт.
Переночевала я в том же музее в каморке сторожа, а наутро мне позвонили из полиции и попросили приехать и дать показания. Заявление на мать я писать не стала – на повестке дня стоял вопрос «как и где жить дальше» и на разъезды по судам у меня совсем не было времени. Позже, когда я была приглашена в отдел по делам несовершеннолетних, выяснилось, что моя мать тоже приезжала давать показания, где указала, что я «систематически не появляюсь дома, уклоняюсь от родительских обязанностей, употребляю алкоголь и наркотические вещества»! В ОДН ей не поверили, так как хорошо знали меня и мою мать, однако были вынуждены передать дело комиссии и формально поставить меня на учет на год.
Я вернулась к бывшему мужу – отцу ребенка. Не потому, что любила, а потому, что идти было некуда, да и человека этого я хорошо знала. Мы сняли квартиру, отправили ребенка в детский сад и жили как полноценная семья. За полгода к нам два раза пришла представительница комиссии по делам несовершеннолетних и вручила билеты на городские детские мероприятия . Затем её визиты прекратились.
Так как Ваня часто болел, я не имела возможности полноценно трудоустроиться. Полгода я ходила по собеседованиям и везде слышала: «Мы Вам перезвоним». Но в один прекрасный день мои поиски увенчались успехом – я наткнулась на вакансию звукооператора в караоке. График – ЧТ и ВС с 18 до 00, ПТ и СБ с 18 до 05. Это означало, что, даже если сын будет болеть, с ним все равно будет один из родителей (у Антона стандартная пятидневка с 08 до 17). Не смотря на отсутствие опыта работы со звуковой аппаратурой меня туда взяли. На пользу пошло, наверное, наличие музыкального слуха и вокальных данных.
Тем временем в семье не всё шло гладко. Финансов катастрофически не хватало даже при моей трудоустроенности. Антон каждый день выпивал минимум по 3 литра пива, вечера проводил за компьютерными играми и позиционировал это как нормальный отдых. «Кто-то вливает бешеные деньги в конный спорт – заводит лошадей и ухаживает за ними, кто-то летает по курортам, а я вот, каждый вечер рядом и трачу сравнительно немного». Из-за нехватки финансов я взяла кредитку, и теперь, при пустом кошельке, он «отдыхал» в кредит. Я довольно долго билась с этой его чертой, но тщетно. Я поняла, что с этим человеком каши не сваришь и что надо строить жизнь отдельно от него, так как рядом с ним мне было уже противно находиться. Спустя какое-то время я устроилась на вторую работу, частично погасила долги по кредиту и уехала от него к подруге.
Сын остался жить с ним, так как его график работы позволял отводить и забирать ребенка с детского сада, а мой заработок – оплачивать им съёмную квартиру и помогать финансами. Я хорошо знаю Антона, поэтому спокойно оставила ребенка с ним не беспокоясь о том, что сын будет предоставлен сам себе в то время, когда папа пьёт. Ребенка он любит и ответственно относится к своим родительским обязанностям. Меня он отпускать не хотел – любит. Но остаться я не могла.
Сейчас мне 22. Уже около трёх месяцев я живу отдельно от мужа и ребенка. Два-три вечера в неделю я имею возможность проводить время с сыном. Я приезжаю к ним, при необходимости покупаю продукты, готовлю есть, оплачиваю аренду жилья и детский сад, мед. обследования и лекарства (ему диагностировали СДВГ), но не имею никаких отношений. Не хочу.
