ЧАСТЬ 7.
Разрушения и основы Последующие две недели превратились в настоящий кошмар.
Игорь ночевал в гостиной.
Мы общались, оставляя записки на холодильнике.
Татьяна засыпала меня сообщениями: проклятия сменялись жалобами на давление.
Я заблокировала её во всех возможных мессенджерах.
Я оплатила лечение зубов.
Когда вышла из клиники и внесла крупную сумму, впервые за долгое время ощутила облегчение.
Эти деньги я потратила на себя.
Не ради Дмитрия, не для заделывания трещин, а именно на себя.
Это было странное и захватывающее ощущение свободы.
Игорь устроился подрабатывать курьером по вечерам.
Я замечала, как он устает.
Как ему становится стыдно.
Он пытался начать разговор, но я сохраняла дистанцию.
Предательство — не то, что можно исправить за один вечер.
Однажды вечером на кухонном столе я обнаружила конверт.
Внутри было 30 тысяч гривен.
И записка: «Первая часть. Прости меня».
Я села и заплакала.
Впервые за всё это время.
Не от жалости к нему, а от того, насколько болезненно рушить старые устои ради построения чего-то здорового.
ЧАСТЬ 8.
Свет в конце тоннеля Прошло три месяца.
Я вернулась из Трускавца.
Загорелая, с обновлённой улыбкой.
В квартире царила чистота.
Игорь встретил меня на вокзале с цветами.
Он похудел, стал выглядеть измождённым, но в его глазах появилась новая твёрдость.
Такой решительный настрой, которого раньше не было.
По пути домой он рассказал, что Дмитрий разбил новую машину через неделю.
Татьяна прибежала к Игорю просить деньги на ремонт. – И что ты ответил? – спросила я, насторожившись. – Сказал, что у меня нет денег.
Что я отдаю долги жене. – А она? – Орала.
Проклинала.
Обвинила меня в том, что я подкаблучник.
Игорь остановил машину на светофоре и повернулся ко мне. – Знаешь, Анн…
Наверное, я действительно был подкаблучником.
Только не твоим, а её.
Я всю жизнь пытался купить их любовь.
А оказалось, что любовь не продаётся, а на шею садятся бесплатно.
Мы подъехали к дому.
Хотя до полного погашения долгов оставалось ещё много, я знала: он вернёт их.
Не ради денег, а чтобы снова смотреть мне в глаза с честью. – Будем ужинать? – спросил он у подъезда. – Давай, – кивнула я. – Только мясо режу я.
У тебя всегда куски получаются разными.
Он улыбнулся.
Это была далеко не идеальная жизнь.
Шрам от предательства останется.
Но теперь у нас появились честные правила игры.
И, кажется, впервые за двадцать лет брака мы были действительно вдвоём, без невидимого присутствия его «святой» родни за нашим столом.
Я посмотрела на свои руки.
Они больше не дрожали.
Баланс наконец сходился.
