В тот вечер он задержался дольше обычного.
На улице уже наступила ночь.
Я стояла у калитки и наблюдала, как он направляется к своему дому.
Большому.
Надёжному.
И вдруг меня охватило чувство, что я буду скучать, если он не появится завтра.
Это меня испугало.
Ведь я недавно развелась.
Мне нельзя было так думать.
Рано.
Глупо.
К тому же, кто он для меня?
Просто сосед.
Мальчик, которого я когда-то обижала.
Откуда я взяла, что он видит во мне нечто большее?
Я вернулась в дом и долго не могла уснуть.
На следующий день решила заняться разбором бабушкиных вещей.
Рано или поздно нужно было это сделать.
Прошло полгода, а я так и не открывала её комод.
Я приоткрыла верхний ящик.
Там лежали платки.
Бабушка обожала платки.
Яркие, украшенные цветами.
Я достала один и прижала к щеке.
Он пах чем-то знакомым.
Возможно, духами?
Или просто бабушкой?
Во втором ящике лежали фотографии.
Много.
Я в разном возрасте.
Молодая Тамара.
Дедушка, которого я почти не помню.
А вот снимок, которого раньше не видела.
Бабушка с каким-то мужчиной.
Они молоды.
Смеются.
Это был не дедушка.
Кто-то другой.
Я отложила фотографию и продолжила искать.
В самом низу, под стопкой полотенец, лежала старая папка из картона.
Я её раскрыла.
Документы на землю.
Выписки.
Договоры.
Я начала читать.
И почувствовала холодок.
Договор купли-продажи.
Соседний участок.
Покупатель — Павел Иванович Коваленко.
Дата — за месяц до смерти бабушки.
Он скупал землю ещё при её жизни.
Значит, всё, что он говорил про застройщиков — ложь?
Он просто ждал, пока бабушки не станет, чтобы завладеть последним участком?
Я перебирала бумаги дрожащими пальцами.
И вдруг выпало письмо.
Конверт без марки.
На нём почерк бабушки: «Павлу».
Я раскрыла его. «Павел, если ты читаешь это, значит, меня уже нет.
Береги Маринку, если она вернётся.
Она гордая, сама не попросит».
Я не смогла дочитать.
Буквы поплыли перед глазами.
Значит, бабушка сама его просила?
Попросила «беречь»?
Чтобы потом он выкупил землю за бесценок?
Я схватила письмо и помчалась к нему.
Павел был во дворе.
Чинил какой-то механизм.
Увидев меня, он остановился.
Я бросила письмо у его ног. — Вот зачем ты всё это время вокруг меня ходил?
Он посмотрел сначала на письмо.
Затем на меня.
Побледнел. — Марина, ты всё неправильно поняла. — Мне всё ясно!
Ты скупал землю, пока бабушка была жива!
Она тебе доверяла, а ты! — Подожди.
Позволь объяснить. — Не хочу слушать!
Я развернулась и ушла.
Он что-то кричал вслед, но я не обращала внимания.
В ушах звенело.
В груди сжималась боль и злость.
Какая же я наивная.
Поверила.
Надеялось на лучшее.
А он лишь ждал удобного момента.
Три дня я не выходила из дома.
Не отвечала на звонки.
Не подходила к окнам.
Сидела и размышляла, что делать дальше.
Продать.
Продать этот дом и уехать.
Куда угодно.
Только не видеть его.
Я нашла контакты агентства недвижимости в интернете.
Позвонила.
Сказали, что приедут завтра.
Представитель застройщика оказался молодым человеком в дорогом костюме.
Он улыбался так, словно оказывал мне услугу. — Прекрасный участок, — сказал он, оглядываясь вокруг. — Мы готовы предложить отличную цену.
Очень хорошую.
Я кивала.
Смотрела на дом, на огород с моими помидорами, на колодец, который починил Павел.
И понимала, что поступаю неправильно.
Но другого выхода не было. — Я готова, — произнесла я. — Приготовьте документы.
Он достал папку.
Открыл её.
Протянул мне ручку.
В этот момент калитка резко распахнулась.
На пороге появилась баба Надя.
Запыхавшаяся, с покрасневшим лицом. — Марина!
Павел!
В больнице!
Я застыла с ручкой в руке. — Что случилось? — Трактор перевернулся!
На дороге!
Его повезли в Тальное!
Ручка выскользнула из моих пальцев.
Я посмотрела на представителя застройщика. — Извините.
Мне нужно идти. — Но договор! — Позже.
Я бросилась к машине бабы Нади.
Её сын уже сидел за рулём с заведённым мотором.
Всю дорогу до Тального я смотрела в окно, не замечая ничего.
В голове крутилась одна мысль: он ранен.
Он в больнице.
А я его послала.
Что если он умрёт?
Что, если я никогда не смогу признаться, что была неправа?
Больница встретила меня запахом хлорки и белыми стенами.
Я нашла его палату.
Дверь была приоткрыта.
Он лежал на кровати.
Бледный от боли.
Бинты на голове и руках.
Увидев меня, отвернулся к стене.
Я села рядом.
Помолчала.
Потом произнесла: — Прости.
Он молчал. — Я ошибалась.
