От напряжения последних дней могло произойти все что угодно. — Волкова! — крикнула медсестра из приоткрытой двери.
Я резко вздрогнула.
Поднялась на ноги.
Ноги едва не подкосились.
Бросила взгляд на Андрея.
Он оставался неподвижен. — Я иду, — произнесла я в пустоту.
И вдруг дверь кабинета распахнулась шире.
На пороге появилась врач УЗИ, Тамара Викторовна.
Я знала о ней только понаслышке — лучший специалист города, женщина строгая, из старой школы, которая видит всё без прикрас.
Она быстро окинула взглядом коридор, заметила меня, бледную, и Андрея, уткнувшегося в телефон. — Волкова Ольга? — громко спросила она. — А папаша что, корни пускает?
Андрей поднял голову, моргая в недоумении. — Я… я не пойду.
Мы… мы просто здесь… — Что значит «просто»? — Тамара Викторовна поправила очки. — Это первый скрининг.
Очень важное обследование.
Нужно искать патологии, слушать сердце.
Вы отец или просто таксист, который подбросил?
В коридоре воцарилась тишина.
Все пары уставились на Андрея.
Он покраснел до самых корней волос.
Общественное мнение — страшная вещь. — Я пойду, — он поднялся, стиснув зубы. — Чтобы вы не подумали…
Он прошел мимо меня в кабинет, не обратив внимания.
Я последовала за ним.
Дверь закрылась, отделяя нас от внешнего мира.
Теперь нас было трое: я, он и правда.
Часть 5: Темнота и свет В комнате царил полумрак.
Единственным источником света был монитор аппарата УЗИ, да тихое жужжание системного блока. — Лягте, подстелите пеленочку, — приказала Тамара Викторовна, усаживаясь за пульт. — Живот оголяйте.
Папа, стул там, у изголовья.
Смотрите на экран, а не под ноги.
Я легла.
Прохладный гель коснулся кожи, и я невольно вздрогнула.
Андрей сел на стул, словно на электрический, стараясь держаться как можно дальше от меня.
Врач начала водить датчиком.
На экране мелькали черно-белые разводы, неясные пятна, «снег».
Тишина давила.
Слышно было только тяжелое дыхание Андрея. — Так-с… — протянула врач, всматриваясь в монитор. — Матка в тонусе, мамочка.
Вы много нервничаете?
Нельзя.
Если хотите сохранить — успокойтесь. — Стараюсь, — прошептала я. — Вижу одного плод.
КТР соответствует сроку…
Носовая кость визуализируется…
Она говорила на медицинском языке, нажимая кнопки и делая замеры.
Андрей сидел, сложив руки на груди, и смотрел в стену.
Он демонстративно игнорировал экран.
И вдруг в комнате зазвучал звук.
Громкий, ритмичный, похожий на стук колес поезда.
Тук-тук-тук-тук-тук.
Сердцебиение. 160 ударов в минуту.
Звук самой жизни.
Андрей дернулся.
Он невольно повернул голову к монитору. — Слышите? — голос врача стал мягче. — Моторчик работает как часы.
А теперь давайте взглянем на человечка.
Она слегка повернула датчик.
На черном фоне отчетливо вырисовался белый контур.
Голова, крошечное тельце, ручки, ножки.
Ребенок плавал там в невесомости, не осознавая, что его отец в этот момент решает, отказаться от него или нет. — Смотрите, папаша, — сказала Тамара Викторовна, ткнув пальцем в экран. — Видите профиль?
Часть 6: Неопровержимая улика Андрей смотрел.
Он не мог отвести взгляд.
Одно дело — абстрактная «беременность», слова матери, догадки.
Совсем другое — видеть это своими глазами. — Упрямый будет, — усмехнулась врач. — Отворачивается.
Ну-ка, повернись к нам…
О!
Поймала.
Изображение застыло. — Смотрите внимательно, — врач увеличила картинку. — Видите, что он делает?
На экране маленький человечек поднес кулачок к лицу. — Палец сосет? — хрипло спросил Андрей.
Это были его первые слова за весь час. — Нет, не просто сосет.
Смотрите, как он ухо трогает.
Мизинцем.
Редкая привычка внутриутробная.
Обычно они просто кулачки сжимают.
А этот — задумчивый.
У вас в семье есть такие «мыслители»?
Андрей побледнел.
Он медленно, словно во сне, поднял правую руку к лицу.
У него была привычка, которую я замечала не раз, когда он думал или волновался: он теребил мочку правого уха мизинцем, слегка отгибая её.
Это происходило автоматически.
Рефлекс.
Я лежала и наблюдала за ним.
Он переводил взгляд с экрана на собственную руку, потом снова на экран.
Там, в черно-белой зернистости, его сын (а врач уже намекнула на пол) повторял то же движение.
В точности.
Генетика — упрямая штука.
Её не обманешь сплетнями. — И еще, — безжалостно добавила Тамара Викторовна, будто прочувствовав ситуацию. — Смотрите на форму мочки.
