Это было самое малое, что мы могли сделать.
Дома они устроились на кухне.
Та самая кухня, где когда-то зарождались мечты о сыне.
О том, как он получит образование, создаст семью, подарит им внуков. — Дим, мы правильно поступили? — Не знаю, Там.
Но иначе никак нельзя было. — Восемь лет.
Ему исполнится двадцать восемь, когда он выйдет. — Если не раньше за хорошее поведение. — Думаешь, он изменится? — Не знаю.
Надеюсь.
Тамара взяла в руки альбом с фотографиями.
Снова долго смотрела на маленького Игоря.
Где же она допустила ошибку?
В какой момент?
Возможно, когда впервые пожалела и не наказала за ложь?
Когда Дмитрий в первый раз приезжал, чтобы выручить его из полиции?
Когда закрывали глаза на пропуски занятий?
Или причина вовсе не в них?
Может, Игорь сам выбрал свой путь?
И никакая любовь, никакая забота не смогли изменить ход событий?
Телефон внезапно зазвонил.
Незнакомый номер. — Алло? — Это мама Игоря Сидорова? — Да. — Я психолог, работаю в колонии.
Ваш сын просил передать — он вас ненавидит.
И никогда не простит. — Я знаю.
Передайте ему — я все равно люблю его.
И буду ждать.
Она положила трубку.
Дмитрий обнял её. — Он простит, Там.
Рано или поздно поймет и простит. — А если нет? — Значит, нет.
Но мы сделали то, что должны были.
Наконец-то открыли ему правду.
Что у поступков есть последствия.
Что за всё приходится платить.
За окном темнело.
Обычный вечер обычной весны.
Только в одной квартире осиротевшие дети ложились спать без матери.
А в другой — родители оплакивали сына, который был жив, но утрачен для них.
Возможно, навсегда.
Вот такая была их цена.
За годы молчания, за неспособность сказать «нет», за стремление быть хорошими родителями.
Оказалось — хорошие родители порой должны быть жесткими.
Ради самого ребёнка.
Даже если уже слишком поздно.
Даже если это рвёт сердце на части.
Особенно если это рвёт сердце на части.
