Приходите ко мне.
Он кивнул, и в его взгляде мелькнуло что-то тёплое.
В тот же вечер, когда Алена направлялась домой, на углу своей улицы она заметила Игоря.
Он стоял возле цветочного киоска в мятых рубашке и брюках, растерянно перебирая букеты.
Увидев её, он сделал шаг навстречу. — Алена, подожди.
Я хотел зайти к тебе, поговорить по-человечески. — Не надо. — Но я изменился!
Научился готовить, стал сам убирать, понял, что ты мне нужна.
Давай начнём всё сначала, я возьмусь за себя, обещаю.
Алена смотрела на него и видела то, что не замечала все двенадцать лет.
Он не изменился.
Он просто остался без прислуги и теперь хотел вернуть себе удобство.
Не её — удобство. — Игорь, ты не понял главного.
Ты тогда не перестал меня любить.
Ты вообще никогда и не любил.
Ты любил то, что я для тебя делала.
А я перестала себя любить, живя с тобой.
И только сейчас начинаю возвращаться к себе.
Она обошла его и пошла дальше.
Он позвал её, но она не обернулась.
На следующий вечер Владимир пришёл с бутылкой красного сухого вина и букетом полевых цветов — простых, без всякого пафоса.
Алена накрыла на стол, приготовила то, что любила сама: запечённую рыбу с пряностями, овощи на гриле, домашний хлеб.
Они ели молча, лишь изредка обменивались репликами о работе, клиентках, новых тканях.
Потом Владимир отложил вилку и внимательно посмотрел на неё. — Знаете, что мне в вас нравится? — Что? — Вы не пытаетесь никому ничего доказывать.
Вы просто живёте.
И это ощущается в каждом шве, в каждой вещи, которую вы создаёте.
Алена молчала, не зная, что сказать. — Я долго искал человека, который шьёт не ради денег.
А ради того, чтобы вещь оживала.
Вы такая. — Я просто делаю то, что умею. — Нет.
Вы делаете то, что чувствуете.
Это редкость.
Он налил ей вина, слегка прикоснулся к её руке.
Не давя, не требуя ответа.
Просто показывая, что он рядом.
Что она не одна.
Алена подняла бокал и вдруг осознала: теперь она не боится.
Не боится быть собой, не боится начать заново, не боится открыться тому, кто видит в ней не функцию, а человека.
Впервые за долгие годы она почувствовала, что живёт своей жизнью, а не чужой.
И этого было достаточно.
