Двадцать восемь лет назад я родила дочь и оставила её в роддоме.
Просто ушла, не подписав никаких документов.
Медсестра кричала мне вслед, но я не обернулась.
Мне было всего восемнадцать, и я была уверена, что поступаю правильно.
Отец ребёнка пропал, как только узнал о беременности.
Я жила у тёти, которая ежедневно напоминала, какой я обузой.
Денег совсем не было.
Работы тоже — кому нужна беременная девушка без образования?
Я убеждала себя: отдам ребёнка в хорошие руки, у неё будет шанс на нормальную жизнь.
А я… я просто не была готова.
После роддома я уехала в Киев.
Сначала устроилась продавцом, затем стала администратором в салоне красоты, а потом открыла свой собственный.
Работала без передышки, строила свою жизнь.
Вышла замуж, но развелась спустя три года.
Детей больше не было.
Не хотела.
О дочери думала редко.
Точнее, старалась не думать.
Иногда по ночам меня будил кошмар — казалось, я слышу плач новорождённой.
Но с рассветом всё проходило.
Жизнь продолжалась.
Когда мне исполнилось сорок шесть, я отправилась отдыхать в Одессу.
Отель на берегу моря, спа, тишина.
Я сидела в кафе, пила кофе и смотрела на волны.
За соседним столиком была молодая пара с ребёнком — девочка лет четырёх, кудрявая, забавная.
Женщина что-то рассказывала мужу, смеялась.
Потом наклонилась к дочери, поправила ей платье.
И я заметила на её шее родинку.
Маленькую, тёмную, чуть ниже левого уха.
Такую же, как у меня.
Сердце екнуло.
Я не могла отвести взгляд.
Женщина подняла голову, наши глаза встретились.
Она улыбнулась вежливо, я кивнула.
Но внутри всё дрожало.
Это совпадение, убеждала я себя.
Миллионы людей имеют такие родинки.
Но успокоиться я не могла.
Вечером я вновь увидела их — они гуляли по набережной.
Девочка бежала впереди, родители шли за ней, держась за руки.
Я шла за ними на расстоянии, как будто потерявшая разум.
Пыталась получше рассмотреть лицо женщины.
Двадцать восемь лет.
Если это она, ей должно быть двадцать восемь.
Возраст совпадает.
Но как убедиться наверняка?
На следующий день мы случайно встретились у бассейна.
Девочка уронила игрушку, я подняла её. «Спасибо», — сказала женщина. «Пожалуйста.
Какая у вас красавица». «Спасибо.
Это Аня, наша радость».
Я улыбнулась и отдала игрушку.
Аня посмотрела на меня большими серыми глазами — точно такими же, как у меня в молодости. «Вы одна отдыхаете?» — неожиданно спросила женщина. «Да.
Работы много, решила сделать паузу». «А мы с семьёй.
Это мой муж Алексей, а я — Ольга».
Ольга.
Я даже имени ей не дала.
В документах значилось просто: «Девочка, мать — отказница». «Очень приятно.
Меня зовут Тамара».
Мы заговорили.
Оказалось, они из Черкасс, приехали на неделю.
Ольга работает бухгалтером, Алексей — программист.
Познакомились пять лет назад, Ане четыре. «А вы откуда?» — спросила Ольга. «Из Киева.
У меня салон красоты». «Ого!
Значит, успешная бизнес-леди», — улыбнулась она.
Да, успешная.
Но почему-то, сидя рядом с этой молодой женщиной — возможно, моей дочерью — я ощущала пустоту.
В последующие дни мы встречались постоянно.
Ольга оказалась открытой и разговорчивой.
Она рассказывала о себе, о своей жизни.
Я слушала с жадностью, ловя каждое слово. «Знаете, Тамара, я удочерённая», — сказала она однажды вечером, когда мы сидели на террасе, а Алексей играл с Аней на берегу.
У меня перехватило дыхание. «Правда?» «Да.
Меня удочерили, когда мне было три года.
Родная мать отказалась от меня в роддоме.
Я об этом знаю, родители не скрывали». «И как вы… как вы к этому относитесь?» Ольга задумалась, смотря на море. «Раньше я злилась.
Особенно в подростковом возрасте.
Думала: как можно отказаться от ребёнка?
Но потом я выросла, поняла…
Наверное, у неё были причины. И потом, у меня были замечательные родители.»
