Всё, что ты не замечал.
Вот итоговая сумма. — Смотри.
Девять лет.
Все чеки и квитанции.
Коммунальные платежи, которые всегда оплачивала я.
Бензин.
Продукты.
Подарки твоим родственникам.
Отпуска.
Твоя медицинская страховка.
Всё, что ты не замечал.
Вот итоговая сумма.
Алексей уставился на экран.
Число было огромным. — Это… не может быть… — Это… не может быть… — Это правда.
Ты не обеспечивал меня, Алексей.
Ты жил за мой счёт и называл это браком.
Я создавала тебе комфорт, а ты считал, что вправе учить меня справедливости. — Это правда.
Ты не обеспечивал меня, Алексей.
Ты жил за мой счёт и называл это браком.
Я создавала тебе комфорт, а ты считал, что вправе учить меня справедливости.
Я закрыла ноутбук. — Я съехала из Одессы.
Уеду завтра.
Документы на развод подам на следующей неделе.
Можешь оставить себе свою Одессу, кредит и свою справедливость.
Мне всё это больше не нужно. — Я съехала из Одессы.
Уеду завтра.
Документы на развод подам на следующей неделе.
Можешь оставить себе свою Одессу, кредит и свою справедливость.
Мне всё это больше не нужно. — Ольга, подожди… — Ольга, подожди… — Не надо.
Ты получил то, чего хотел.
Теперь каждый сам за себя. — Не надо.
Ты получил то, чего хотел.
Теперь каждый сам за себя.
Он открыл рот, но не смог найти слов.
Стоял посреди гостиной, рядом с остывшей пиццей, и наблюдал, как я собираю вещи в спальне.
Я положила в чемодан свою любимую сковороду — ту, на которой жарила стейки для него.
Теперь буду готовить только для себя.
Косметику.
Книги.
Платья, которые он считал слишком яркими.
Алексей так и не вошёл в спальню.
Он остался на кухне со своей справедливостью.
А я поняла, что свобода — это когда входная дверь закрывается за твоей спиной, и ты идёшь туда, где не нужно доказывать своё право на существование.
Где никто не считает твой вклад недостаточным.
Где просто живёшь.
Без претензий.
Без оправданий.
Просто живёшь.
Я вышла из Одессы с чемоданом.
Не оглянулась.
