Подозрение. — Нет.
Просто Алексей сказал, что каждый должен нести ответственность за себя.
Ваш сын — это ваша забота, а не моя. — Нет.
Просто Алексей сказал, что каждый должен нести ответственность за себя.
Ваш сын — это ваша забота, а не моя.
Тамара Петровна медленно опустилась на стул.
Взглянула на коробки с пиццей.
Затем перевела взгляд на сына. — Объясни. — Объясни.
Алексей начал быстро говорить о справедливости, современных отношениях, друге Вадиме.
Тамара Петровна молча слушала, лицо её оставалось неподвижным. — Значит, ты решил, что она тебя кормит за счёт других, — наконец произнесла она. — Ты. — Значит, ты решил, что она тебя кормит за счёт других, — наконец произнесла она. — Ты. — Мам, я просто хотел честности… — Мам, я просто хотел честности… — Заткнись.
Кто покупал продукты для этого дома все эти девять лет?
Кто готовил по субботам, пока ты сидел перед телевизором?
Кто приобретал лекарства для твоего отца в прошлом году? — Заткнись.
Кто покупал продукты для этого дома все эти девять лет?
Кто готовил по субботам, пока ты сидел перед телевизором?
Кто приобретал лекарства для твоего отца в прошлом году? — Ну, Ольга, но… — Ну, Ольга, но… — Кто оплатил подарок моей сестре на юбилей?
Кто каждый раз накрывал стол так, чтобы всем было комфортно?
А что делал ты?
Приходил, садился и ждал, когда тебя обслужат. — Кто оплатил подарок моей сестре на юбилей?
Кто каждый раз накрывал стол так, чтобы всем было комфортно?
А что делал ты?
Приходил, садился и ждал, когда тебя обслужат.
Алексей побледнел. — Мам, при чём здесь это?
Я же оплачиваю Одессу! — Мам, при чём здесь это?
Я же оплачиваю Одессу! — За свою Одессу!
Ты девять лет тыкаешь ей этим в лицо, словно она здесь нахлебница! — За свою Одессу!
Ты девять лет тыкаешь ей этим в лицо, словно она здесь нахлебница!
Тамара Петровна поднялась и взяла сумку. — Пойдём, — сказала она мужу. — Я не хочу есть эту пиццу.
И не желаю сидеть за столом, где унижают мою невестку. — Пойдём, — сказала она мужу. — Я не хочу есть эту пиццу.
И не желаю сидеть за столом, где унижают мою невестку.
Она обернулась к Алексею. — А тебе должно быть стыдно.
Девять лет она тянула этот дом, а ты воспринимал это как должное.
Я вырастила жадного, мелочного человека.
И мне больно в этом признаваться. — А тебе должно быть стыдно.
Девять лет она тянула этот дом, а ты воспринимал это как должное.
Я вырастила жадного, мелочного человека.
И мне больно в этом признаваться.
Они ушли.
Алексей остался стоять в середине комнаты.
Пицца остывала.
Газировка теряла пузырьки.
Я поднялась, подошла к нему с ноутбуком.
Открыла таблицу. — Смотри.
Девять лет.
Все чеки, все квитанции.
Коммунальные платежи, которые всегда оплачивала я.
Бензин.
Продукты.
Подарки твоим родственникам.
Отпуска.
Твоя медицинская страховка.
