Рекламу можно отключить С подпиской Дзен Про она исчезнет из статей, видео и новостей Тамара Сергеевна выбрасывала вещи зятя из окна.
Делала это размеренно, с паузами и даже с некоторой методичностью.
Свитер — полетел вниз.
Затем пошла куртка.
Ботинки тоже оказались внизу.
Примечательно, что ботинки были дорогими.
Футболку она метко швырнула в забор.
Улыбнулась при этом.
Под окнами на асфальте уже лежала большая часть гардероба ее зятя, а он, этот с позволения сказать «муж ее дочери», стоял у подъезда, курил и демонстрировал полное безразличие.
Даже насвистывал.
Нахал. — Тамара Сергеевна, — сзади осторожно проговорила соседка с четвёртого этажа, — может, не стоит так?
Люди смотрят. — Пусть смотрят, — не обернувшись, ответила Тамара. — Пусть знают, что назад дороги нет.
Она ловко сорвала с вешалки пиджак.
Осмотрела карманы, не найдя там никакой заначки, и с особым злорадством бросила его вниз.
Пиджак эффектно развернулся в воздухе и приземлился прямо на голову бывшему зятю. — Мама! — испуганным голосом позвала Оксана сзади. — Что ты творишь?! — Я, Оксаночка, очищаю пространство, — повернулась к дочери Тамара Сергеевна. — От мусора.
От вонючего.
Оксана побледнела, но промолчала.
Её руки дрожали.
Всего пятнадцать минут назад, когда мать вернулась домой, она призналась, что готова дать ему ещё один шанс.
Но Тамара Сергеевна не позволила этого. — А трусы не забудь! — весело крикнули с лавочки у подъезда.
Старушки оживились, словно смотрели сериал.
Тамара Сергеевна без эмоций вытащила из комода пакет с нижним бельём. — Конечно! — и швырнула его вниз.
Зять наконец затушил сигарету и поднял взгляд.
Их глаза встретились. — Спасибо, что вмешались в жизнь моей дочери, — тихо произнёс он. — Не за что, — сухо ответила Тамара Сергеевна и закрыла окно.
В кухне воцарилась тишина.
Соседка, которую так увлекала сцена, ушла, поняв, что дальше ничего интересного не будет.
Тамара взяла кувшин и наливала в чашку остатки компота.
На её лице не было видно ни нервозности, ни переживаний.
Разве что рука слегка дрожала, когда она подносила стакан к губам.
Оксана стояла у дверного проёма, словно застигнутая врасплох подросток.
Губы были сжаты, глаза покраснели. — Это… было лишнее, — наконец произнесла она. — Мы с ним ещё не решили, как поступим дальше.
Это же моя жизнь.
А ты так… — Вот именно, — резко перебила мать. — Твоя.
А вещи его.
И чтобы он больше не появлялся с этой «жизнью» в этой квартире.
Не хватало, чтобы ты снова ходила полгода с синяком и рассказывала, что упала на дверную ручку.
Хватит.
Оксана подошла к окну.
Внизу её Дмитрий всё ещё стоял возле клумбы.
Он поднял свитер, встряхнул его, стряхивая пыль.
Затем посмотрел вверх — уже не с вызовом и надменностью, а устало.
И в этом взгляде, несмотря ни на что, было что-то жалкое. — Он меня не бил, — шепотом сказала Оксана. — Ага.
Он просто резко кидал телефон в стену, когда ты была рядом.
Или кричал так, что у меня в спальне закладывало уши.
Я это видела.
А ты выдумывала.
Мол, у него стресс. «Работа тяжёлая». «Он устает».
Ты устаёшь, Оксана.
Ты.
А он сидит у тебя, как клоп в подушке.
Скажи мне, зачем двадцатилетней красивой девушке мужчина, который бьёт и пьёт?
Оксана снова промолчала.
Тамара Сергеевна поднялась.
Спокойно подошла и аккуратно коснулась плеча дочери. — Послушай.
Ты вправе не соглашаться со мной.
И даже злиться на меня можешь.
Но если он снова переступит порог… я выйду.
Выйду на лестницу и буду кричать, как потерпевшая.
Чтобы знали.
Чтобы слышали.
Я, может, не удержу тебя.
Но молчать дальше не стану.
Поняла?
