Он усмехнулся с горечью. — Значит, мы только что пережили развод.
Она молча кивнула, без тени улыбки.
Октябрь уже перевалил за середину.
Влага проникала в стены, под ногами листья превратились в грязную кашу, а воздух стал тяжелым — словно предупреждал: «держись, дальше будет только хуже».
Прошло почти три недели с того утра, когда она пришла.
Телефон молчал, дверь не звонила, и Нина Васильевна словно растворилась в воздухе.
Игорь, обрадовавшись такому повороту, даже пошутил: — Может, мама наконец к психологу сходила?
Тамара ответила: — Если и сходила, то психологу сочувствую.
Но в глубине души она понимала: это лишь затишье перед бурей.
У Нины Васильевны такие «паузы» всегда заканчиваются громкими событиями.
Когда в пятницу вечером раздался настойчивый звонок в дверь — долгий и уверенный, словно требующий расплаты — Тамара уже не удивилась.
Игорь, услышав звонок, направился открывать, но остановился на полпути. — Вот и началось, — пробормотал он.
На пороге стояла Нина Васильевна.
Её пальто было застегнуто до самого подбородка, губы плотно сжаты, а взгляд выражал не просьбу, а предъявление претензий.
Рядом с ней стоял мужчина около пятидесяти лет в сером костюме и с папкой под мышкой. — Добрый вечер, — произнесла она таким тоном, будто зачитала приговор. — Знакомьтесь, это Владимир Михайлович, юрист.
Тамара медленно положила чашку на стол. — Интересно.
Кофе будете?
Или сразу перейдём к пункту «шантаж»?
Юрист тихо покашлял, словно сожалел о своем визите. — Мы пришли обсудить вопрос жилья… — Какого жилья? — спросила Тамара, глядя прямо на него. — Ну, — вмешалась Нина Васильевна, — я подумала, что ваша квартира великовата, втроём в ней тесно, а если продать и купить дом, можно всем вместе устроиться.
На земле, с участком.
И Оле место будет, и нам, и детям, когда они появятся… Тамара приподняла бровь. — Вот в чём цель вашего визита.
Значит, теперь вы не просто гостья, а с планом захвата чужой собственности.
Игорь стоял неподвижно. — Мам, — сказал он, — ты понимаешь, что эта квартира оформлена на Тамару?
Полностью. — Да что вы всё о документах! — вспыхнула мать. — Семья — это не бумажки!
Это чувства, понимание, взаимная поддержка!
Тамара усмехнулась. — Ага. «Взаимная поддержка» — это когда один трудится, а другие приходят с юристами.
Владимир Михайлович открыл папку, потом снова закрыл её.
Его лицо выражало отчаяние. — Может, я зайду позже? — предложил он. — Нет, — ответила Тамара. — Давайте прямо сейчас.
Вы, как я понимаю, юрист.
Подтвердите: квартира оформлена на меня, верно? — Ну… если документы на вас… то да, — пробормотал он. — Спасибо.
Юридическая часть окончена, — произнесла Тамара и обратилась к Нине Васильевне. — Теперь человеческий вопрос: что вы пытаетесь доказать?
Что у меня нет права на личное пространство?
Нина Васильевна отшатнулась. — Не говори со мной таким тоном!
Я не враг тебе! — А ведёшь себя именно так, — спокойно парировала Тамара. — Я не обязана отдавать то, что заработала сама, чтобы кому-то стало комфортно. — Ты эгоистка, — выдохнула свекровь. — Думаешь только о себе! — Да.
О себе, — твёрдо ответила Тамара. — Потому что никто другой обо мне не думает.
Игорь наконец не выдержал: — Мам, хватит! — голос его дрожал, но был решительным. — Каждый раз одно и то же.
Ты приходишь, устраиваешь сцены, давишь на жалость, шантажируешь.
Это не забота — это контроль.
Нина Васильевна побледнела. — Значит, ты теперь на её стороне?
Против семьи? — Я и есть семья, — сказал он. — С ней.
Здесь, в этом доме.
А не в твоих войнах за власть.
Она застыла.
Её губы дрожали, но ни слова не вырвалось.
Только глаза — полные злости и обиды. — Ну что ж, — наконец сказала она, — живите, как знаете.
Я вам не нужна.
Резко развернувшись, она задела плечом Владимира Михайловича, который сразу поспешил за ней к выходу.
