Дорога к сестре была знакомой, той самой, по которой раньше ездили на семейные обеды… Но теперь она казалась новой, будто я шагала через какое-то древнее, застывшее пространство, лежащее между нами.
Подъезд встретил меня затхлым запахом сырости и дешевого табачного дыма.
Дверь Тамары была приоткрыта.
За порогом царил полумрак, на полу лежал слой старых газет, словно здесь давно никто не убирался.
В гостиной всё осталось на своих местах — та же скатерть с лимоном, серебряная ваза… А на диване сидела сгорбленная, серая фигура. — «Тамара…» — выдохнула я.
Сестра вздрогнула, подняла глаза — и я почувствовала растерянность.
В её взгляде читался страх и жадность, совсем не тот, что раньше смотрел сверху вниз. — «Прости… что вот так всё…» — она покачнулась и схватила меня за руку. — «Всё плохо, Ирина… Почти забрали квартиру, долг по коммуналке, мошенники… Я больше не могу… Олег в Одессе, говорит, у него хватает своих проблем, а муж бы помог, да его нет…» Слова тихо сыпались с её губ, как песок, просыпающийся сквозь пальцы.
Мне показалось, что сейчас я либо брошу всё, либо заплачу.
Я аккуратно провела рукой по её плечу.
Нежно, словно в детстве.
Не для неё — для себя.
Странный момент: тебе уже близиться седьмой десяток, а ты вдруг становишься младшей, но не слабой. — «Тамара, я помогу тебе.
Разберёмся.»
«Но я не могу обещать, что всё будет, как прежде…» — опустив голову, сказала она.
«Я понимаю это.»
Я не вправе требовать большего… …Мы просидели так до вечера.
