На ней красовалось платье.
Ярко-красное.
Не ветхое и разорванное, а новое — из плотного, дорогостоящего шелка, облегавшее ее подтянутую фигуру словно доспех.
Короткая прическа придавала ей вид хищницы, готовой к атаке. — Готова? — заглянул в дверь Павел.
За все эти месяцы он был ее тенью, связующим звеном в Киеве.
Именно он помог вывести на чистую воду счета Игоря и обнаружить любовницу, которой тот платил за молчание. — Как никогда, — Людмила поправила воображаемую складку на юбке.
Когда она появилась в зале под марш Мендельсона, по рядам гостей пронесся тихий шепот.
Люди переглядывались.
Профиль уж слишком узнаваем.
Цвет платья слишком знаком.
Но эта женщина вела себя так, будто весь мир находился у ее ног.
Игорь стоял у арки-алтаря, сияя от гордости.
Он не сразу понял, почему его тесть, Виктор Иванович, внезапно побледнел и схватился за сердце. — Дорогие гости! — голос Людмилы, усиленный микрофоном, прорезал зал.
Музыка стихла. — Прежде чем мы обменяемся кольцами, я хочу сделать подарок своему будущему мужу.
Игорь обожал списки и доказательства.
Помните, год назад он зачитывал один такой здесь?
Игорь нахмурился, рука, потянувшаяся к коробочке с кольцом, замерла. — Оля, о чем ты? — тихо спросил он. — Какая Оля? — она усмехнулась, и этот смех заставил его вздрогнуть. — Ты так и не узнал меня, Игоречек.
Запах муки и короткая стрижка — и ты забыл женщину, с которой провел десять лет.
Но я ничего не забыла.
На огромном экране, где должны были показывать «Love Story» молодых, неожиданно появились документы.
Банковские выписки.
Аудиозаписи. — Вот здесь, — Людмила указала на экран, — Игорь Анатольевич переводит средства с фирменных счетов на имя своей любовницы, Натальи.
Той самой, что позировала на поддельных фотографиях год назад, чтобы подставить меня.
А здесь — записи его разговоров с юристом о том, как обанкротить моего отца, Виктора Ивановича, и завладеть его заводами по бросовой цене.
В зале наступила мертвая тишина.
Игорь дернулся к пульту, но Павел спокойно встал у него на пути. — Это ложь! — выкрикнул Игорь, но голос сорвался на визг. — Она сумасшедшая!
Это месть! — Конечно, месть, — Людмила подошла к нему вплотную. — Ты сказал тогда: «Все кончено».
Ты был прав.
Все закончилось для тебя в тот момент, когда я покинула этот ресторан под дождем.
Она повернулась к родителям.
Мать плакала, прикрыв рукой рот.
Отец смотрел в пол, не осмеливаясь поднять взгляд на дочь, которую предал. — Мама, папа… — Людмила горько улыбнулась. — Я не прошу у вас прощения.
И я вас не прощаю.
Вы поверили чужому человеку, а не собственной дочери.
Живите с этим.
Она снова взглянула на Игоря.
Он сжался, стал каким-то маленьким и жалким в своем дорогом костюме.
Партнеры уже направлялись к выходу, доставая телефоны — после таких разоблачений его бизнес не протянет и дня. — Ах да, чуть не забыла, — Людмила сняла с пальца помолвочное кольцо с огромным бриллиантом. — Его купили на деньги, украденные у моего отца.
Поэтому я возвращу его законному владельцу.
Она бросила кольцо в бокал с шампанским, стоявший на столе.
Раздался тихий звон. — Свадьбы не будет, — громко заявила она всему залу. — Будут судебные разбирательства.
Игорь, охрана на выходе уже ждет следователей.
Я позаботилась, чтобы твое «честное» имя прозвучало на всю страну.
Она направилась к выходу, не оборачиваясь.
Красный шлейф платья скользил по ковру, словно след от заживающей раны.
На улице ее догнал Павел. — Куда теперь? — спросил он, открывая дверь автомобиля. — В пекарню, — Людмила глубоко вдохнула свежий холодный воздух. — Там хлеб пахнет правдой.
И там меня ждет новая жизнь.
Без точек.
Только многоточия.
Она села в машину, и через месяц она действительно не узнала себя.
Но теперь это была та женщина, которой всегда мечтала стать.
Свободная.
Сильная.
И бесконечно живая.
